Шрифт:
Безбрежная и безмолвная темнота разлилась как неизбежность.
Мысли Виктории в панике засбоили и начали выдавать совершенную ахинею: “Только бы мама не узнала. Ведь только бабушку похоронили, еще полгода не прошло, а тут я…, она не переживет, – и даже понимая, что это глупо она продолжала молить: – Мамочка, ты только не плачь”! А потом ее нервы не выдержали и она, прижавшись плотнее к байку заорала на него с безумной обидой:
– Ну, почему ты не летаешь? Я жить хочу!
В какой момент Вика осознала, что настолько долго падение длиться не может, она и сама не поняла.
Мотоцикл продолжал лететь, но что-то в звуке его мотора изменилось, как и положении корпуса. Нет! Не так!
У наездницы появилось ощущение, что они несутся по трассе на полной скорости. Низкую вибрацию от напряженно, под газом работающего мотора она чувствовала, а рев исчез.
Те децибелы, которые, что греха таить, Виктория сознательно увеличивала различными способами и насадками, чтобы водители четырехколесных колесниц сквозь вой музыки в салоне расслышали, что на дороге они не одни – умолкли, и сейчас девушка на своем железном коне рассекала, а по-другому это назвать невозможно, черное безмолвие.
Когда чувство свободного падения перестало туманить мозги, то Виктория смогла взять себя более-менее в руки и постараться мыслить связно, без истерики.
Во-первых: пять минут – полет нормальный, но шутки – шутками, а в своего Зверя она вцепилась, как в ту самую соломинку … Во-вторых: то, что она улетела с трассы – не подлежит сомнению. То, что после такого пике выжить невозможно – однозначно, как говорит всем известный политик. Но!
Она мыслит, а как сказал другой, не менее мудрый человек: “значит существует”! Вывод: что-то пошло не так и она попала…
Следуем дальше и как раз здесь начинается: в-третьих!
Додумать девушка не успела. Байк без рывков начал снижать скорость и теперь они двигались, словно по сужающейся спирали: плавно и медленно. Вика так трогалась на стоянке возле дома под наблюдением мамочки.
“Мамуля!”, – мысль о родном человеке полоснула дикой, обжигающей болью, которая жестким, раскаленным, пульсирующим комом сжалась под ребрами. От него толчками жаркая горечь начала разливаться по всему телу, а потом со всей силы рванул к горлу Виктории и ей пришлось откинуть щиток, чтобы глотнуть воздуха.
Слава Богу, что в этот миг колеса коснулись твердой поверхности. Толчок от приземления не перепутает ни один гонщик, кто хоть раз носился на эндуро или фристайле.
Темнота может и развеялась, только Вика этого не видела. Помимо дико колючей тошноты, которая занимала сейчас все мысли попаданки, перед ее глазами плясали разноцветные мушки, которые иглами впивались в радужку заставляя сипеть от непередаваемых ощущений.
Единственное, что девушка успела сделать, когда по пищеводу рванула лава – это скатываясь с мотоцикла сорвать с себя шлем и постараться на четвереньках отползти подальше…
Пока ослепшая Виктория споро перебирала руками и ногами, она чувствовала, как ее пронзают раскаленные прутья. Словно со всех сторон окружают пики, и она ломится сквозь них, причем и спиной тоже. Но как только сухой спазм сотряс ее тело – все прекратилось и ласковое тепло окутало девушку, словно невидимым пуховым паланкином.
Это ощущение ей знакомо: у бабушки Терезы была огромная Оренбургская шаль и лет до шести, когда бабуля перед сном рассказывала сказки, Вика залезала к ней на колени и они укрывались ею вдвоем словно пледом.
От облегчения девушка распласталась на песке и перекатившись на спину посмотрела в небо. Ночь и тучи, которые затянули все видимое пространство не дали ответа, где она очутилась. А еще над нею куполом была натянута непонятная пленка, которая слабо светилась, словно была покрыта фосфором. У той же бабушки Латте было несколько статуэток, которые ночью излучали такой зеленоватый свет.
Кричать, плакать или улыбаться – сил не было. Было только непонятное облегчение. Где бы она не оказалась – она жива.
Шорох и тихий стон, которые услышала Виктория заставили ее напрячься. Дотянувшись до шлема, она его быстро надела. Защита лишней не бывает – это знает даже начинающий мотоциклист. Мало ли что. Только после этого девушка рискнула подняться. Ох, не зря сработала ее чуйка!
К мотоциклу, как-то странно покачиваясь, подбирался какой-то человек то ли в просторном плаще, то ли в длинном балахоне.
Причем тот рассеянный свет, который исходил от купола над площадкой, а теперь Вика обратила внимание на то, что действительно находится на чем-то вроде хоккейного корта, дал возможность рассмотреть его нездоровую бледность.