Рос я без отца, только с мамой и бабушкой. Воспитанием занималась бабушка, используя метод пряника. Кнутом в нашей семье единолично владела мама, приходила домой дико пьяная от очередного своего любовника и начинала учить меня жизни. В такие минуты я старался уловить ее каждое слово, не потому, что она говорила умные мысли. Мама вспоминала отца и ругала его последними словами. Я ждал, что однажды она не вытерпит и оговорится, назвав кроме имени ещё и фамилию. Мне было известно немного: он богат, живет в Москве, и его зовут Григорий. В строке отец в свидетельстве о моём рождении хоть и стоял прочерк, но отчество у меня было настоящее. Ребенка он не хотел признавать, и мама бросила учебу. Бабушка на себя взяла все заботы обо мне, пока мама гуляла по клубам и искала для меня очередного нового папу.

Бабушка оставила меня в конце зимы, когда до выпуска оставалось пару месяцев. Еле дожидался звонка и после школы бегал к ней на кладбище, делиться своими успехами, потом проводил время во дворе с пацанами, ждал, когда мама отправиться на очередную «охоту». Возвращался домой и допоздна сидел за учебниками, помня слова бабушки.

«Помни, чтобы чего-то добиться в этой жизни, надо много знать, для этого надо усердно учиться. Хоть как ты одевайся, хоть с кем дружи, но твоя голова всегда должна быть ясной и чистой. Эту жизнь можно победить умом и только умом. И кто еще покажет мне мир, если не ты», - говорила она, поглаживая меня по голове.

К тому времени мы уже встречались с Евой. Она была интересной девчонкой, одевалась и красилась своеобразно, причисляя себя к субкультуре готов. Мрачные ребята, но она даже в своем странном прикиде оставалась бойкой, смешной и боевой. Вначале бабушку пугал ее вид, но вскоре Ева смогла покорить ее своей добротой и искренностью. Помню, бабушка связала Еве черный теплый шарф на зиму и такого же цвета варежки. Она так радовалась этому, прыгая на нашем старом диване, который готов был развалиться после ее очередного прыжка…

Постучал в дверь, но в ответ мне была тишина. Заглянув внутрь, увидел молодую женщину, что сидела ко мне почти спиной, и никак не реагировала на окружающих и, собственно, на стук. Она и есть Ева Александровна, Павел Николаевич говорил, что других женщин врачей у них в хирургии нет. Я почти вплотную подошел к ее столу и поздоровался. Сомнений, что передо мной кто-то другой, не осталось: услышав свое имя, она вышла из состояния оцепенения.

Женщина подняла на меня свои глаза, и в них отразился такой ужас, будто перед собой она увидела что-то страшное. Не скрою, я ожидал совсем другого отношения ко мне, что передо мной будут лебезить и стелиться ковром, выманивая у меня как можно больше средств, для пожертвования. Даже готов был к тому, что Ева Александровна откажет мне при встрече лично в лицо. Но только не такого эффекта. Девушка, которая сидела напротив меня, и которую я видел в первые, широко раскрыла глаза, и ее лицо исказила гримаса боли. Ужас в ее глазах исчез, на место него пришли другие чувства. Она до того сжала зубы, что я услышал скрежет зубов, увидел, как ее лицо пошло красными пятнами, еще немного и она накинется на меня с кулаками…

Но вот с чего бы вдруг?

Антон

Я лихорадочно пытался вспомнить ее лицо, не встречались ли мы с ней раньше, но мозг не выдал такой информации. Да и ее пепельные волосы я бы запомнил, они были необычного цвета и короткие. Я предпочитал противоположный пол с длинными волосами, мне казалось, что это атрибут их женственности. У нее они доставали до плеч и только подчеркивали ее красоту. Она разжимала кулаки, то снова сжимала их обратно, пытаясь взять себя в руки, но у нее это плохо получалось. Дальнейшие действия, произошедшие в кабинете, заставили меня засомневаться в ее адекватности, и стоило ли приезжать сюда. Женщина взглянула на меня ненавидящими глазами и выбежала из кабинета. Для красоты картины не хватало ее возмущенных возгласов, и чувственная сцена для сериала была бы готова, смотри и наслаждайся.

Я так и остался стоять на своем месте, не зная, что мне делать дальше. Уходить или стоит попытаться дождаться ее и стребовать с нее объяснений по поводу ее странного поведения. В приоткрытую дверь заглянула медсестра и посмотрела на меня шокированным взглядом. Я такой страшный или я чего-то не понимаю. Это не больница, а дом страха какой-то. Под ее царапающим взглядом поднял воротник водолазки, пряча татуировку на шее. Может их смущает надпись, которую они как-то сумели расшифровать, сделанная на языке рун?

– У вас все хорошо? Что-то не так с Евой Александровной?
– женское любопытство всегда побеждало остальные чувства.

– Это вы мне объясните, что у вас тут творится! Почему ваш врач шарахается от меня и убегает, вместо того, чтобы помочь?
– я начинал злиться, жалея о своем потраченном впустую времени.
– Ева Александровна всегда так сбегает от своих посетителей?

– Мы подумали, что у ней случилось что-то плохое, она впервые так убегала, будто за ней черты увязались. Всегда была собранной, никогда не терялась. До вашего приезда… - последние слова она выговорила с укором, будто это я что-то сделал с их врачом и, тем самым, разрушил привычный уклад больницы, повторяющийся годами.
– Вы никаких плохих вестей ей не сообщали?

Я отрицательно кивнул головой, и она прикрыла дверь. Слова медсестры заставили меня задуматься. Значит, когда-то в прошлом мы с ней пересекались, раз мой приезд смог расшатать ее хрупкое душевное состояние. Только когда и где? Ее лицо я так и не смог вспомнить, и решил дождаться ее возвращения, чтобы получить ответы на свои вопросы.

Мое одиночество длилось недолго.

– Извините, вы напомнили мне одного человека, которого я не могу вспоминать без боли, - в кабинет она вернулась так же неожиданно, как и убежала.