Говори, ну же! Тебе приказано с ним говорить! Ну же, Оливия, в конце-то концов! Очнись уже!

Слова не находились.

— Не смей умирать, слышишь? — прошептала я вслух то, что билось паникой в голове. — Не смей.

В этот момент держать Тони стало как будто бы легче, и чья-то рука опустилась мне на плечо и слегка встряхнула.

— Отпустите его, мэм.

— Нет! — я вцепилась в тяжелое тело еще сильнее и повторила: — Нет!

Мне было приказано держать и говорить.

— Это целители, Лив, — голос Брайана выдернул из паники. — С Тони все будет хорошо, но ему надо в больницу.

— Оп… тимист… — теперь голос Энтони звучал не натужно, а как-то развязно. — Она… со мной…

Сжимающие мое запястье стальной хваткой пальцы и не подумали разжаться, даже когда тело переложили на носилки.

Нас запихнули в тесный целительский фургон, и где-то в стороне врачи переговаривались, обменивались сухими тревожными фразами, но это уже все проходило мимо меня. Я смотрела, как голова Тони мотается на неровностях дороги, и внутри все сжималось фантомной невыносимой болью всякий раз, когда его лицо искажала гримаса.

И я что-то говорила — теперь уже вообще не думая, я не слышала собственных слов, я понятия не имела, о чем думала моя голова. Потому что Энтони уже не отвечал, даже когда я требовала ответа. Он только смотрел неотрывно тяжелеющим взглядом, медленно уплывая куда-то, куда я категорически не готова была его отпускать!

— Давай, давай, девочка. Держи его.

— Тони. Тони, пожалуйста, посмотри на меня. Ты должен смотреть на меня, когда я тебе это скажу. Ты можешь быть сотню раз мерзавцем, но ты не имеешь никакого права игнорировать меня в такой момент. Я…

Серый взгляд окончательно закатился, голова безвольно опрокинулась на бок, а моя рука, больше никем не удерживаемая, рухнула мне на колени.

— Оливия?

Меня потрясли за плечо, и я тут же подскочила, часто моргая, и отчаянно пытаясь сфокрусировать взгляд.

— Я не сплю, не сплю!

— Ну и зря, — Брайан рухнул рядом со мной на жесткую больничную скамью и сунул мне в руки что-то отдаленно похожее на бутерброд. — Но раз не спишь, на, ешь.

— Я не…

— Свяжу, брошу в мобиль и отправлю домой.

Я поникла и без энтузиазма вгрызлась в хлеб с куском мяса и салата. Вкуса не чувствовалось, а глотать приходилось сквозь тошноту, и я бы воспротивилась, если бы взгляд карих глаз не был дивно убедительным — свяжет и отправит. Без шуток.

— Новости? — хрипло поинтересовалась я, переводя дух после очередного куска.

Шелтон отрицательно мотнул головой. Впрочем, это очевидно. Если бы были новости, он бы не еду в меня пихал.

Операция закончилась пять часов назад.

Главный целитель с красными глазами сухо сообщил, что они сделали все возможное, но…

Повреждения внутренних органов. Серьезная кровопотеря. Высокая вероятность заражения.

«Сами понимаете».

Я понимать отказывалась. Как и уходить из больницы, пока мне не скажут, что с Энтони все будет хорошо. Меня не обязательно к нему пускать — вот уж переживу! — но меня обязаны поставить в известность.

Кто и почему мне чем-то вдруг стал обязан — вопрос вторичный.

К Тони никого не пускали. Даже Брайана. Сказали, что не пустили бы даже мать родную.

Что сейчас остро решается вопрос жизни и смерти, что рядом неотрывно дежурят три целителя, что им не нужны посторонние люди в палате. И потом — он все равно без сознания. И, даже в случае самого благоприятного прогноза, придет в себя не раньше, чем через несколько часов. Так что идите домой, мэм. Приведите себя в порядок, поспите…

В принципе, кроме «домой», я все сделала.

Сердобольная сестричка, обрабатывавшая мои руки — одну от ожога, вторую от Энтони — наткнувшись потом на меня в коридоре, высказала все, что думает по поводу разведенной антисанитарии, ухватила меня за шкирку, утащила в сестринскую и вытряхнула там из окровавленного тряпья, выдав взамен что-то из больничных запасов. Бесформенное и на два размера больше, но зато чистое. Еще мне выдали одеяло и ткнули в угол, где я никому не буду мешать.

В этом углу я и зависла между сном и явью, не сводя глаз с поворота, из-за которого должен был однажды показаться кто-то с вестями.

— Как твоя голова?

— На месте, — невнятно буркнула я, не потрудившись сначала проглотить.

— Сотрясения нет?

— Нет. Целитель сказал, мне повезло.

Я в общем-то была с ним согласна. Пережить лобовое столкновение, перестрелку, срыв и удар о столб и отделаться синяками, царапинами и небольшим ожогом — это правда невероятное везение. Но я с удовольствием им поделилась бы кое с кем. Давайте мне — сотрясение, а ему жизнь? С кем бы договориться?

— Кто это был, Брайан?