– Аминь, - сказала Элен.

– Остерегайтесь бесплодного копания в святейших таинствах, дабы, как столь многие люди и нации, не погрузиться в бездну отчаяния. Вы сочли, будто постигли меру таинства после смерти вашего сына. Вы сочли, будто можете судить о божественной воле. Естественно, что ваша душа почти умерла тогда.

– Отец мой, вы так поняли меня, словно давным-давно меня знаете.

– Это Христос вас понял. Он ваш врач. Вы нуждаетесь в помощи врача?

– Да.

– Знаете ли вы врача лучшего, нежели Христос?

– Нет! Где я только ни искала. Психология. Философия. Экономика. Другого врача нет.

– Если вы знаете лучшего врача - идите к нему. Если нет, если уж вы пришли к этому врачу, не мешайте ему в покое делать свое дело.

– Делать дело в покое?

– Нет покоя без делания. Не мешайте же ему в его работе. Подождите, и скоро сами увидите ее плоды.

Она сложила на груди руки; но думала не о младенце, а о Дэвиде.

– Отец мой, вся моя жизнь - одно долгое ожидание, ведь правда?

– Да, сейчас мы об этом поговорим. Скажите, вы ведь любите своего мужа?

– Я любила его, как могла. Но если б я любила его в его тяжелый час, ему не пришлось бы меня бросить.

– Он еще вернется.
– Тут Элен прижала обе ладони ко рту.
– Вернется, когда вы сподобитесь стать орудием божиим для исцеления его. Он не христианин?

– Он ничего не понимает. Он ненавидит церковь. Это слепой предрассудок его пуританских предков.

– Пусть же господь возжелает его возвращения к вам, дабы это возвращение приблизило его к истине.

– Понимаю.

– Не молитесь о его возвращении к вам. Непрестанно молитесь о том, чтобы он обрел мир и истину.

– Буду молиться об этом.

– Не страшитесь собственнических чувств в своей любви. Их не победить страхом. Если христианка может воистину победить свое тело, зачем же ей его губить? И навеки становиться его рабыней? Надо радостно принимать свое тело. Так же и с собственническими чувствами к близким. Принимая их, их превозмогаешь. Всякий порыв человеческий, даже любовь, вне благодати влечет нас к погибели; а благодатью тот же самый порыв преображается в добродетель. Первый шаг к преображению - приятие. Ученый, взявшийся обработать какое-то вещество, не станет его выбрасывать. Так же, дочь моя, обстоит дело и с вашим стремлением завладеть деньгами, которые, хоть тратите их вы, остаются деньгами вашего мужа. Вне благодати это безобразно. Но если вы станете доброй христианкой, а мужу вашему не удастся такое, господу, может быть, станет угодно, чтобы деньги перешли в ваше полное ведение. И ваша жажда собственности станет источником христианской силы, как стремление самой церкви владеть своим стадом.
– Он умолк, но Элен ничего не сказала.

– Больше всего мешают вам, я вижу, честные сомнения и отрицание, признаваемые евангелическими церквами за добродетель и ведущие к мистическому нигилизму, ибо, полагая разум чересчур чистым для земли, землю они отдают тем самым во власть материалистическим вожделениям. Не сомневайтесь в любви вашей к мужу, чтобы не потерять его. Пусть любовь ваша чувственна и эгоистична - все равно не отрицайте ее. Ищите благодати, и благодать облагородит вашу любовь. Почему он вас бросил?

– Не знаю.

– Знаете.

– Да, знаю, святой отец.
– Она помолчала. Потом сказала едва слышно: Мы отпали друг от друга. Обнимая друг друга, мы были чужими. Я нашла Христа; это еще больше оттолкнуло его. Он тоже искал чего-то, чего наше счастье (он считал, что это счастье) не давало ему. Тело мое до сих пор его любит. Оно томилось по нему, когда он ушел. Ощутив в себе младенца и познав новую чувственную радость, я перестала томиться по мужу. А теперь, когда радость эта блекнет, даже здесь, даже сейчас, святой отец, я чувствую, как опять томится по нему мое тело.

– Как и все добрые, свободомыслящие люди, вы жили в грехе; а грех, как понятие отрицательное, постепенно разъедает ту субстанцию, на которой произрастает. Но даже в грехе, если только это не смертный грех, не меркнет любовь; так же как не меркнет в грехе сама человеческая душа. Семя остается, дабы Христос мог любовно пересадить и взращивать его. Молитесь за мужа, но не о том, чтобы он к вам вернулся. И даже тайно не мечтайте об этом.

– Понимаю.

– Молитесь о душе вашего покойного сына. Заказывайте по нем мессы. Когда вы будете меньше страдать по нему, расцветет ваша любовь к дочери.

– Понимаю.

– За нее на вас следует наложить епитимью. Няня у нее есть?

– Ей семь лет, ей не нужна няня. У меня есть служанка, она отводит ее в школу, гуляет с ней в парке, заботится о ней.

– Оставьте при себе эту служанку; но сами исполняйте ее обязанности пока, до родов, только так, чтобы не повредить дочери. Сами водите ее в школу, одевайте, кормите...

– Да, святой отец.

– И, не сомневаясь уже в своей любви к мужу и к дочери, никак не сомневайтесь в своей любви к богу. Не сомневайтесь в ней, как не станете вы сомневаться в существовании собственного тела оттого, что оно несовершенно. Не делайте преступления против самой себя, ведущего к безумию. Женщина, взгляни на груди свои, взгляни на живот свой, взбухающий от плода. Скажи себе - мое тело воистину существует. Взгляни на сердце свое, взбухшее от печали и томящееся по господу. Скажи себе: любовь божия воистину существует!