— Помнится, ты говорил, что случайно… — На лице учительницы отразилось сомнение, она не привыкла к тому, что ученик может лгать или обманывать.

— Я соврал.

Что он творит? Что это за вечер откровений.

Учителя, что пока просто прислушивались к нашему странному разговору, стали откровенно посматривать в нашу сторону. Ни то с интересом, ни то с каким-то ужасом.

Конечно, в их элитном кипят такие страсти, а они знать не знают. Невидаль! Будто сами себя от это не ограждают, тоже мне удивлённые!

— И много было таких случаев… — Мари явно подбирала слово побезобиднее, но не смогла. — …вранья?

— Очень! — Как на духу, даже не моргнул.

Вот это поворот. Я опешила и всё, на что меня хватало, это хлопать ресницами да глазами моргать.

— Это правда? — Теперь вопрос мне. И даже Эндшпиль уставился на меня.

Не понимая и не осознавая, что будет после этого разговора, я всё-таки отвечаю, как заведено. Честно.

— Да… — И опускаю голову, чтобы не встречаться с этими взглядами, полными укора и непонимания.

— Почему ты молчала, Мия? — С болью в голосе спрашивает учительница.

И я впервые хочу ответить на этот вопрос. Ей ответить.

Да, я спокойно на него отвечаю психологу, Марселю Павловичу да даже Ульяне. Но вот так, чужому человеку, который смотрит со стороны и никогда не узнает ни моего прошлого, ни моего будущего, впервые!

— Не хотела, чтобы кто-то пострадал. Не хотела обижать злом или ненавистью… — Тяжело вздыхаю.

К горлу подступает знакомый ком.

— Мия… — Только и может выговорить Мари.

Так и должно быть. Что она ещё может сказать? Поросло травой уже всё, незачем выпалывать и искать корни. Есть и есть, было и было.

— Ты понимаешь, что тебя ждёт? — Спрашивает она.

И сначала я не понимаю её, судорожно вздыхаю и неловко поднимаю голову. Но учительница обращается не ко мне.

— Отчетливо! — Так же серьезно и без тени сомнений отвечает ей Дэн.

— Хорошо. — И вновь поворачивается ко мне. — Я не буду исправлять оценку за контрольную, Мия. Уверена, ты напишешь её на отлично, если я прям сейчас дам тебе лист с заданиями.

— Да, я могу переписать… — Запинаюсь. — …если Вы позволите.

— Нет, не нужно. Иди, Мия. И будь аккуратна!

Я ещё раз смотрю на Эндшпиля, но он от меня будто огородился. Хочется верить, что это именно тот итог, которого он ожидал, иначе…

А я не знаю, что будет иначе.

Точно чёртово колесо!

Возвращаюсь в класс, прохожу к своей парте, невидящим взглядом впиваюсь в спину Маши. Подруга чувствует на себе мой взгляд, сначала ерзает, а потом не выдерживает и оборачивается.

Немой вопрос и мой ответ:

— Денис всё рассказал… — Не замечаю, как впервые называю Эндшпиля Денисом.

Про себя он всегда был Дэн, в разговорах с кем-нибудь — Эндшпилем. И никогда — Денисом. Что ж это я так расчувствовалась? Разве меня не должна затопить волна радости, что правда наконец всплыла?

Должна была, да…

Но отчего-то мне совсем нерадостно. Наоборот, такое вязкое, отравляющее чувство, будто я опять кого-то предала. Вот тебе и послушная одноклассница, Эндшпиль.

И ещё это идиотское предчувствие, как Дамоклов меч повисло. И не понять, о чём предупреждает, от чего пытается огородить. Или от кого?

Ненавижу!!!

Мой телефон жужжит под партой, пытаюсь достать незаметно и прочитать. Получается не сразу, наша математичка жуть как не любит «слуг деградации».

Вижу пылающий прямоугольник. Сообщение от Маши.

«Встречаемся в гардеробе.»

Она права, даже в кабинках туалета не уединиться, то одна придет носик попудрить, то другая стрелки подправить. А в гардеробе у нас пропускной системы нет, заходи и бери, что нужно.

В элитном всегда все берут только своё, ни родителям, ни деткам проблемы и разборки не нужны.

Звенит звонок, и Маша первая выскакивает из класса. Ух, вижу, как её не терпится всё узнать. Выхожу следом, человека через два. Чувствую на себе прожигающий взгляд.

Если учесть, что в класс Эндшпиль после своего несвоевременного признания так и не вернулся, то этот взгляд-лазер принадлежит явно извергу. Но я не оглядываюсь, хотя под лопатками вовсю чешется.

Захожу в гардероб, прохожу первый и второй ряды, вижу Машу и иду к ней. Подруга делает вид, что что-то ищет в кармане своей норковой шубки. Мой пуховик висит на другой ряду, но сейчас в гардеробе кроме нас никого нет, поэтому можно лишний раз не пыхтеть над конспирацией.