— Давай. — И чувствую, как глаза против воли наливаются яростью.

Да, мне нужны эти груши.

Но пацаны попятились. Догонять не стал, пусть уматывают, всё равно ещё свидимся, как никак один лицей.

И свита реально дала дёру, солдаты оставили своего командира. Дед бы за такое меня повесил, но это у меня дед военный, а у них бизнесмен на бизнесмене, спрессованные деловой репутацией. Да и отцы не далеко ушли. Впрочем, в этом с моим похожи.

— Ну? — Спрашиваю новенького. — Один на один?

Вскидываю бровь, теперь самое время поглумиться.

— Думаешь, мне слабо? — И смотрит затравленно, хоть по сторонам не озирается и то ладно, будем принимать за авторитетного.

— Думаю.

— А ты весь такой крутой? Непобедимый?

— Так ты проверь.

И этот ненормальный с якобы лучшей реакцией во всём нашем городе кидается на меня. Вспыльчивый, обиженный, отмороженный, но хлюпик.

Одно моё движение, и новенький уже целует асфальт, брыкаясь, как лук на разогретой сковородке.

— Отпусти, паскуда. Отпусти, ***!!!

Слабак.

Отпускаю и ухожу. Не оборачиваюсь. Знаю, что не пойдет следом, не настолько уж тупой. Хотя нет предела человеческой глупости, и никогда не стоит недооценивать это вражеское оружие.

Но спрашивается, чего пристал ко мне. Требований нет, угроз тоже, разве что территорию отвоевывает. Но тоже: как-то гаденько, нечисто. Короче, псевдо-отвоевывает, больше метит.

Думает, что тогда огрели не за что? Как бы не так, мы с пацанами всё предельно ясно озвучили и не один раз. Нет же, опять в золото целится. Пофиг на него. На них. Если самим от себя не противно, не мне тут тонуть из-за мальков.

Я почти прошёл арку, как вырастает ещё одна тень. Из неоткуда.

Другая, четкая, яркая. Сильная.

— Чайник давно вскипел.

Дед! Черт, напугал ведь.

— Ты здесь был? Видел? — Спрашиваю, хотя ответ и так уже знаю.

— Ты подпустил со спины четырёх. — Отчитывает мой личный полковник.

— Всё было под контролем, дед! Они ж все слабенькие, пугливые. Я их знаю.

Хмурится, не понравилась моя отмазка. Разворачивается и уходит. Следую за ним, еле как нагоняю. Шаг деда будь здоров: шагай верстой!

— Да, теряю хватку. Запустил себя. — Признаюсь и каюсь.

Но вплоть до квартиры мы молчим. Выяснять отношения на улице дед никогда не станет. Всё в себе, но зато дома уж точно пропесочит по всем фронтам.

— Что с матерью? — Спрашивает, как только закрывается дверь.

— Всё то же…

— Совсем замордовала пацана. — Дед покачал головой, не одобряя. — Переезжаешь ко мне!

Безапелляционность полковника граничит с сумасбродством, знает ведь, что не могу оставить мать, совсем без меня пропадет.

— Дед, я у неё один.

— У неё есть муж, ради которого она поменяла имя, бросила семью и нещадно губит сына. Моего наследника! — Идёт на кухню.

Следую за ним.

— Но она же болеет… — Начинаю, но под сердитым взглядом деда сбиваюсь.

— Чем она болеет? Воспаленной ревностью?

— Выпадает из реальности…

— Ах, да, воспаленным воображением. Сначала довела себя подозрениями, слежками, додумками, потом всех вокруг извела. — Говоря всё это, дед накрыл на стол, налил чай и пододвинул ко мне сушки. — А ты таскаешься за ней, ищешь по всему городу!

— Дед! — Нет, у всего же есть предел, что он черту-то переходит.

— Молчать! Я что тебе когда-то высказывал это?

— Нет…

— Так вот и не суши тут свои зубы! — И как посмотрит. — Анимацию эту свою ради неё освоил? Освоил. В хакеры из-за неё заделался? Заделался. За собственным отцом следил? Следил. В клуб его повадился? Повадился. На учёбу начхал? Начхал. С дедом встречаешься тайком? Тайком.

Разошёлся он не на шутку. Что-то и правда нечего возразить. Одни риторические.

— И долго ты ещё будешь поводырём разгуливать? — Под дых.

Спасибо за чай, в горло теперь не лезет. А слова, наоборот, застревают.

— Она моя мама, дед…

— Она твоя Салтычиха!

— Дед!

— Не дедкай! Я уже двадцать пять лет дед. И что теперь. Один вон внук ретировался и живёт себе в удовольствие. Учится, гранты выигрывает, стажировки всякие. А ты-то что здесь подвис? Ведь уже давно не любишь её.

— Люблю!

— Не спорь! Не любишь, жалеешь, коришь, всё чего-то узнать пытаешься. Но не любишь! Отца ненавидишь, мать презираешь, что это за семья-то у вас такая!