Но не зря говорят, хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах, вот очень даже не зря. Желаний это тоже касается, ага.

Не успела я снять пуховик с шапкой, как нарисовалась Оля, куда-то шла важной такой особой. И нет, чтобы пройти дальше: остановилась, уставилась на меня и навалилась очередным нагоном:

— Не запылилась! А где букет? — С места в карьер. И даже не шифруясь.

— Он тебе новый купит. — Нет желания привычно молчать, хотя вымотанная, как после двухчасового беспрерывного плавания.

— Что за букет? — Спросила мама, выходя из кухни с чашкой в руках.

Наверное чаевничают. Странно, время-то для приема пищи уже позднее.

Я обернулась на маму, потом посмотрела на Олю, давая ей шанс рассказать. Ну или как-то иначе выкрутиться. Мне было настолько безразлично, что она придумает. Но она молчала.

Махнулись мы ролями, видимо. А мама всё ждала ответа, причем от меня. И как поведет себя Астра в своей третьей реальности?

Махнула головой, отгоняя невовремя жужжащие мысли. Вот совсем не до них сейчас, всякая чепуха в голове засела, неужели не вытравить теперь. Ох, приплыли. Спасибо, Эндшпиль, низкий поклон!

— Мия? — Аккуратно позвала мама.

А что я теряю, если скажу правду?

Мама будет волноваться. Она до сих пор не знает, что Тузов перевелся в мой класс. Во всяком случае от меня точно не знает. Я опять посмотрела на Олю, которой, казалось, совсем некуда спешить, стоит, пытается язвительную улыбку скрыть, а не получается: глаза выдают.

Слишком много козырей у вас с Тузовым, Оленька. Дотянула я. Дотерпела…

— Мам, я тебе соврала. Гулять меня позвали не девчонки, а Тузов.

Поймала себя на мысли, что не могу назвать его по имени. Даже про себя, язык не поворачивается.

Хм… И давно этот ларчик открылся?

Ладно, сейчас не об этом. Пристально вглядываюсь в лицо мамы.

Она не хмурилась на моих словах о вранье, наверное, слишком доверяет и думала, что я преувеличиваю. Но знакомая фамилия яркой зарницей прошлась по ещё недавно спокойному лицу.

— И букет подарил он. Букет моих нелюбимых конфет. — Продолжаю, глядя на маму и чутко отслеживая её реакцию.

Я боялась, ей станет плохо, а тревога настолько заполонит её сердце, что мне до конца её чудесного положения придется отмалчиваться, утаивать или вообще лгать. Сейчас была важна каждая эмоция, весь мир сузился до неё — моего самого дорогого и любимого человека.

Мама слабо улыбнулась, чашка в руке дрогнула, но вторая рука тут же пришла на помощь, восстановив равновесие. Может, и мы так сможем: поддержать друг друга, успокоить.

— Пойдем поговорим на кухне? — Полувопрос, полупросьба.

Да, нам это нужно. Это именно то, что нужно.

Киваю и возвращаюсь к обуви, которую ещё так и не успела снять. Краем глаза заметила совершенно обалдевший взгляд Оли. На каждый туз, есть джокер, сестренка!

Невольно улыбнулась, а она это заметила. Как подскочит прямо ко мне, даже не знала, что Оля умеет быть такой быстрой.

— Совсем не жалко маму? Решила и второго угробить? — Ехидно спрашивает она. Но за этим ехидством кроется ещё что-то.

И это что-то — её слабость. А значит — моя сила.

Поднимаю голову, смотрю Оле прямо в глаза, всё так же слегка улыбаюсь.

Сильная, смелая, напористая, неуступающая, несдающаяся. Но обиженная и сама собой запуганная. Я впервые в жизни понимаю, что нечего её бояться. Совершенно!

И можно было ей ответить, осадить, выбить почву из-под ног либо, наоборот, закинуть удочку с двусмысленной наживкой. Но вот не хочется. И не потому, что устала и предстоит возможно один из самых серьезных разговоров с мамой.

Я слишком долго берегла силы и это меня уменьшало, уменьшало, пока не превратило в «простую». Обидно, больно, но, наверное, он был прав. А я так не хочу. Не хочу!

Хочу маленького торжества, своего. Пусть это будет моё «спасибо» за букетик!

Разворачиваюсь и ухожу на кухню. Запираю за собой дверь на замок. Вообще закрываю все двери, через которые можно попасть к нам с мамой.

Лишние уши не нужны, а особо любопытные пусть утешаются фантазией. У мстителей и обиженок она изобретательная.

На столе уже стояла вторая чашка, вкусно дымился чай. Прохожу ко столу, понимаю, что мама не очень удивилась моим махинациям с запираниями, и это меня немного успокаивает.