Уэсли перевел на меня взгляд.

– И все-таки сколько баллов ты набрал?

Пришлось ответить:

– Тыща шестьсот.

– Ни фига себе «так себе»! – возмутился Уэсли. – Это очень хороший результат!

Как бы ни хотелось поскорее свалить, чтобы принять душ и переодеться, я посчитал, что бросать печального Большого По бесчеловечно. Как я понял, в этом блоке друзей у него не было, а новыми он не обзавелся. Хотя… Как это не обзавелся? А я?

В общем, я дождался, пока Уэсли получит упс, комкая в руках собственный – есть не стал, опасаясь, что на почве расстройства приятель провалится. Но робот-раздатчик еды как-то расслабился и выдавал совсем уж детские вопросы, например:

– Какой цвет даст смешение синего и желтого?

Мы сели за пластиковый столик у стены, молча распивая упсы, и только когда перешли к стаканчикам из клетчатки, заговорили. Правда, из-за того, что нас могли услышать, выражались полунамеками.

– Технически, я уже сегодня смогу покинуть песочницу, – громко чавкая, сообщил Уэсли.

– Сегодня тебя встретить некому.

– Также технически, могу наконец свалить от родителей.

Подумав, я пожал плечами:

– Мы можем тебя забрать с собой, но… Уэс, действительно ли ты понимаешь, во что ввязываешься?

– Понимаю. У вас жопы горят. – Прекратив жевать, он внимательно посмотрел мне в глаза, и я снова увидел того самого лидера «Аксиомы», Большого По из Тристада. – Ты недооцениваешь мои аналитические навыки, Алекс.

– Все куда хуже, чем ты там себе наанализировал. Здесь говорить об этом нежелательно, поэтому поступим так: после присвоения категорий встретимся в холле блока. На выходе наверняка будут толпы журналистов, поэтому поговорить мы сможем, только когда доберемся до флаера. Вот по пути и пообщаемся. Мы расскажем, что у нас произошло, проголосуем за то, принимать ли тебя на клановой базе, а потом ты сам решишь.

– Договорились, – кивнул Уэсли. Поднявшись, он протянул мне ладонь, и я ее пожал.

– Но сразу скажу, меня не напугать, – в голосе его зазвенел металл. – Лучше уж сдохнуть в полете, чем вечно ползать в грязи.

Сбор претендентов на гражданство в главном зале Центра оценки ничем не отличался от того, что был в «озарении». Служащие так же дотошно следили, чтобы каждый сел на отведенное ему место, строго среди претендентов своего блока. В полумраке, как я ни крутил головой, никого из друзей увидеть не удалось. В толпе мелькнула светлая девичья головка, но Тисса ли то была, я так и не понял. Да и мало ли блондинок в дистрикте?

Нас с Уэсли посадили на разные ряды, так что встретимся мы теперь только вне Сковородки. Как объяснил женский голос гида из браслета, сразу «после интервью и присвоения или неприсвоения гражданства гражданин или негражданин должен направиться к выходу, отмеченному световой идентификацией, и следовать дальнейшим распоряжениям…» Кто бы ни придумал этот формализованный язык, свою функцию он выполнял: никаких двояких толкований быть не могло.

Когда все собрались и расселись, полумрак в зале обратился непроницаемой темнотой, над сценой вспыхнуло голографическое табло, дублирующее речь членов комиссии и выдающее результаты.

Из-за стола поднялся седовласый мужчина, откашлялся и заговорил дребезжащим надтреснутым голосом:

– Добрый вечер, претенденты! Я, Йозеф Ленер, гражданин категории D, приветствую вас в этот судьбоносный для всех вас час! Кое-кто среди присутствующих в зале знает меня, поскольку закончил школу «Летящие паруса». Да-да, ребята, я директор этой школы, осмелюсь заметить, одной из лучших в дистрикте. Хочу представить вам мисс Клиффхангер, председателя гражданской комиссии. Хлоя, прошу.

Речь мистера Ленера в «озарении» я не помнил, как-то прошло мимо внимания и не осело в памяти. То, что он директор школы, в которой учился Уэсли Чоу, я понял только сейчас. Вспомнилось, как мы с Тиссой летали в эту школу, чтобы встретиться с Уэсли. Договориться с ним тогда не удалось, но подначки парня привели к тому, что мы поспорили на то, чей клан в юниорской Арене займет более высокое место. Гоблин меня задери, я тогда и представить не мог, к чему это приведет! Я даже нашел Уэсли взглядом – он сидел в следующем ряду справа – и покачал головой, из-за чего начало речи Хлои ускользнуло от моего внимания:

– …будущее! Я призываю всех вас, вне зависимости от того, какую категорию получите, не опускать руки и продолжать развиваться, чтобы стать ценным членом общества великой цивилизации, покорившей не только свою планету! Кто-то из вас откроет землянам новые звезды, кто-то станет великим музыкантом или художником, а чьи-то голофильмы будут бить кассовые рекорды! Вспомните историю…

Хлоя, посверкивая очками, быстро пересказала пару всем известных историй успеха топовых граждан, получивших на тестировании низшие категории, и закончила свою речь:

– Но все это в прошлом! Современная система тестирования лишена недостатков прошлых, архаичных критериев оценки личности! Будьте уверены: ваши сегодняшние результаты будут справедливы!

Все зааплодировали, некоторые даже встали и хлопали стоя. Я в полном изумлении крутил головой, не понимая, что именно привело ребят в такой восторг. Потом сообразил: для парней и девчонок нашего захудалого дистрикта Хлоя Клиффхангер – практически небожитель. Она могла просто рассказать анекдот или детский стишок – результат был бы таким же. Мне бы даже больше понравилось – всяко веселее, чем эта серая канцелярская муть.