Выглянул.

Ага, вот значит, как тут все устроено.

Невысокие ворота, расписанные под красно-золотую хохлому, рядом с ними — высокий постамент, на котором, как памятник самому себе гордо стоял Юрий Матонин. В зеленом шелковом костюме с широкой золотой лентой через плечо. Он широко раскинул руки и провозгласил:

— Добро пожаловать, дорогие гости, на мою сказочную ночь чудес!

Очень легко привлечь к себе внимание, если попытаться затеряться в толпе гостей, натянув до самых глаз платок, а глаза упрятав за темными очками (которые ночью никто не носит). И еще если ходить пригибаясь на полусогнутых ногах. Хех, меня эта вот походка «не смотрите на меня, я незаметный» еще в детстве смешила. В кинотеатре, когда кому-то надо выйти из зала во время сеанса, он обязательно передвигается перед экраном в позе вопросительного знака. То есть, и экран закрывает, и выглядит как дурак.

Но вшита эта походка где-то на уровне рефлексов. И чтобы в ситуации, когда реально надо не привлечь к себе внимание, не начать пригибаться и сгибать ноги, требуется приложить некоторые усилия.

Когда по бокам от яркой фигуры хозяина вспыхнули фейерверки, толпа гостей разразилась аплодисментами и повалила на трибуны. Те самые, которые я в прошлый раз видел с другой стороны. Гостей было больше сотни, но меньше ста пятидесяти. Сосчитать точно мне не удалось.

Когда все ломанулись вперед, я встроился в движение, следя за тем, чтобы мое лицо не попалось на глаза кому-то, кто меня видел раньше. Мимо постамента я проскользнул как раз в тот момент, когда Матонин с него спускался и в сторону гостей не смотрел. Насчет одежды я не особенно переживал, одеты гости были кто в лес, кто по дрова. Ну, то есть, несколько человек были даже в каком-то подобии фраков и смокингов, но в основном из праздничного на гостях был или приколотый на видном месте бант, или галстук-бабочка на голой шее, или шляпа с яркой ленточкой.

Так что я в своем черном пиджаке глаз никому резать был не должен. Но злоупотреблять наглым перемещением на открытом пространстве все-таки не стоило. Легко могу не заметить кого-то невидимого, кто наблюдает за гостями из укрытия.

Шаг в сторону, как раз к боковой части трибуны. Наклониться, как будто завязываю шнурки.

Убедиться, что все, кто мог, уже скользнули незаинтересованными взглядами по неудачнику, стоящему раком. Еще одно быстрое и незаметное движение — и вот я уже в надежной черной тени под первой трибуной.

Я замер и быстро осмотрел те точки, где могли прятаться заинтересованные соглядатаи. Слева деревянная стена какая-то сомнительная. Слишком составная, там вполне может быть и замаскированная дверь, и отверстия, чтобы подсматривать. И обзор с той точки неплохой.

Никакого движения.

Шатер на отшибе. Непрактичный какой-то, узкий и высокий. Как будто просто для красоты там поставлен.

Не шевелится.

Если там и есть замаскированный охранник, то он ничем себя не выдал. Рядом с входными воротами тоже никого. Бдительных Беков нигде не видно.

Впрочем, это вполне логично. Это же типа праздник. Гостям же неуютно будет, если все время рядом с ними будут маячить бородатые моджахеды с оружием. И сверлить всех суровыми взглядами. Такое себе...

Я осторожно пробрался дальше. Сейчас я даже не опасался привлечь к себе внимание — надо мной топали изящными туфлями и тяжелыми кирзачами, громко разговаривали и размещали на деревянных сидушках свои задницы охочие до кровавых зрелищ гости.

Я остановился на самой границе тени с противоположной стороны трибуны и глянул на арену. В прошлый раз она казалась довольно невзрачной, просто круглое пространство, засыпанное песком и опилками. И сколоченные из строганных досок трибуны. Собственно, сейчас в этом смысле ничего не поменялось. Кроме ощущения. Если добавить факельное освещение и развесить по пустым в прошлый раз шестам длинные цветные полотнища с кистями и бахромой, то ощущение пространства станет совершенно другим. Прямо-таки мрачная гладиаторская арена во всем великолепии, не меньше.

И даже ложа цезаря в наличии. Средняя трибуна на противоположной стороне была обтянута красно-золотой тканью, а вместо скамеек там были сколочены два широких кресла. Перед одним из которых как раз и стоял Матонин, во всей красе. А на втором сидела Талтуга. И смотрела она, кажется, прямо на меня. Я инстинктивно отступил глубже в тень.

Что она вообще такое? Что ей надо? Она что, меня видит?

Талтуга не шевелилась. Только уголки ее губ, кажется, тронула улыбка.

Я тряхнул головой.

Блин, не буду сейчас ломать голову, вот что. Все равно вряд ли смогу понять, что нужно этой странной женщине с непроницаемо-черными раскосыми глазами. До тех пор, пока она не дергает своего супруга за рукав и не тыкает тонким пальчиком в сторону моего убежища — все нормально.

Кстати об этом.

Надо бы продвигаться дальше. Между первой и второй трибуной было небольшое открытое пространство, в котором стоял факел. И на трибуне напротив — зрители. А на арене пока ничего не происходит, так что смотрят все кто куда, и вот тут как раз тот самый случай, когда на человека, зачем-то пробравшегося из-под одной трибуны под другую, обратят гораздо больше внимания, чем мне бы сейчас хотелось.

Значит нужно ждать чего-то эдакого...

Шоу на арене началось внезапно и очень быстро. Я думал, что сначала, как во всех подобных мероприятиях, будет какой-никакой разогрев, ну, там, красивые девушки выйдут потанцевать или, скажем, будет показательный бой. Но вот вдруг на арену внезапно вытолкнули белобрысого парня лет семнадцати в одних полотняных штанах и с грубой дубинкой. Он пробежал несколько шагов по инерции, не удержал равновесие и растянулся прямо на середине. Снова открылась дверь, и на арену выскочил кабанчик. Он выглядел совсем небольшим, особенно по сравнению с рослым парнем.