Шрифт:
Это был Андрей.
Родную деревню Андрея захватили фашисты. Они с матерью и сестрой успели покинуть свой дом за пару часов до их прихода. Отец Андрея погиб на фронте в первый месяц войны. Он был пограничником. Когда Андрей рассказывал об отце, руки его сжимались и взгляд небесно-голубых глаз темнел и становился каменно-серым. В городе, куда попали Андрей с сестрой и матерью, он сразу пошёл в военкомат проситься на фронт. Матери и сестре об этом не сказал. Но в военкомате его на фронт не взяли – ему только исполнилось семнадцать. Андрею пришлось в тот же день переезжать с родными дальше на восток страны – враг быстро наступал… Они поселились в одном городе за широкой рекой. Там они прожили несколько месяцев. В день своего совершеннолетия Андрей явился в военкомат заречного города и, на этот раз, ему дали разрешение и направили в училище артиллеристов.
Николай услышал много похожих историй жизни за время учёбы в училище.
У всех ребят кто-то воевал из семьи, у многих погибли родные.
У каждого была причина идти на войну и сражаться.
В семье Николая тоже уже воевали. Шесть младших братьев мамы ушли на фронт. Один из них погиб в первый год войны. Другой пропал без вести. Четверо продолжали свои сражения… Первый год войны мама не получала от них писем – фронтовая почта работала ещё плохо, бои были ожесточённые, нашим войскам приходилось много отступать. На втором году она получила первое письмо с войны от брата Ивана. Николай читал это письмо дяди Вани, как он сам его называл. Дядя писал где он воевал, что здоровье его в порядке. Ничего печального и плохого в письме не было. Дядя Ваня передавал привет племяннику Николаю. На фронт племянника не звал, но и не отговаривал – об этом в письме не было ни слова. Но, почему-то тогда, читая письмо, Николай почувствовал в этих простых словах, написанных карандашом на серой бумаге, как тяжело его дяде на войне. Может это потому, что дядя Ваня совсем не писал о трудностях, как будто их и вовсе не было. А они были! Их не могло не быть…
25
23 февраля 1943 года в День Красной Армии курсанты-артиллеристы принимали присягу.
Когда в простой торжественной обстановке на площади училища перед Красным знаменем Николай произносил слова присяги, они проникали в него глубоко, он впитывал в себя особое состояние – он становился Защитником Родины!
После слов клятвы, встав на одно колено и склоняясь перед Красным знаменем, Николай прикоснулся к нему губами и его губы обожгло, словно он поцеловал пламя огня. В тот миг ему почему-то вспомнилось как Дед молился и крестился перед иконой, освещённой маленьким огоньком свечки, а потом кланялся и целовал эту икону…
26
Прошло четыре месяца после присяги.
Учёба в училище подходила к концу.
У всех курсантов наблюдалось оживлённое напряжение.
Только и было разговоров, что о фронте. Николай больше слушал, чем говорил. Домой он писал всё реже. Всё, что мог про училище он уже рассказал родным в письмах, а о фронте писать не хотел – он ещё не знал, что писать, не знал, что такое фронт…
27
Наступил день окончания учёбы.
В этот день занятий и уроков не было.
Повара училища устроили им праздничный обед. На обед была жареная картошка и жирная вкусная селёдка, борщ и компот из молодых яблок и вишни.
После обеда всем выдавали путёвки-направления на фронт.
Николай получил путёвку в самый центр фронта. Михаил должен был ехать на северо-запад. Там уже очень долго врагами был окружён город, в котором от голода умирали люди. Умирали, но не сдавались. Вместе с Николаем на центральный фронт направлялся Андрей. С Михаилом ехал Алексей. Многие направлялись на южную часть фронта – там были самые многочисленные потери…
Ночью ребятам не спалось.
Их командиры позволили им это.
Обученные артиллеристы, офицеры-лейтенанты, уже не совсем мальчишки, скорее мужчины, готовые воевать, они ещё не видели боя, не видели смерти от оружия, не прочувствовали трудностей фронтовой жизни, не знали, не могли знать, что их ждёт…
Они думали, говорили, представляли всю эту последнюю ночь в училище, которое познакомило их, объединило, подготовило их к этой трудной доле.
Утром они должны были покинуть эти стены, ставшие дня них почти родными, да они и сами сроднились, испытывая друг к другу братские чувства. От этого казалось, что большая дружная семья разъезжается в разные стороны и уже вместе никогда не соберётся…
В ту ночь из ребят никто не уснул, хотя у Николая сон иногда подкатывал к глазам, опуская веки. Но возбуждение прощальных чувств перебивало сон.
Ранний летний рассвет все встретили вместе.
Николай в военной форме.
28
Настал день, когда надо было ехать на войну.
Утром Николай и Андрей прибыли на сборный пункт для отправки на фронт.
Пункт находился на узловой железнодорожной станции. На той самой станции, куда прошлой осенью поезд привёз Николая на учёбу.
Первое, что увидели Николай с Андреем, подходя к станции, был паровоз, разводящий пары. На вагонах-платформах состава были орудия, крепко закрепленные тросами. Николай подошёл к одной пушке и погладил её рукой. Железо было холодное и гладкое.
– Эй, чего трогаешь пушку? – услышал он громкий, но не грозный окрик часового.
– Знакомлюсь, – немного помолчав, ответил Николай. – Нам вместе скоро воевать.
– А-а, – протянул нараспев часовой в военной форме рядового с винтовкой через плечо, – ну знакомься скорее и проходи. Не положено, – уже тише добавил он и будто бы улыбнулся в густые усы, отчего их концы легонько поднялись кверху.