Шрифт:
— Они канадцы, — соврал я. — По-нашему ни бум-бум.
— Только по-канадски, — удивилась мать.
— Нет такого языка, — буркнул отец. — Какого они тут забыли?
— Пап, это наши друзья. Попытайся хотя бы выглядеть дружелюбнее. Запоминайте, это Трой, это его девушка Киана. Это Апанасий и его подруга Камила, — названные мною друзья по очереди протягивали отцу руку. Тот пожимал каждую.
— Апанасий? — переспросил он.
— Да, а что, распространенное в Канаде имя.
— Ясно. Значит, так, иностранцы, тубзик у нас на улице, вот он, дверь держится рукой. Туалетной бумагой пользуйтесь, только убедившись, что на ней не сидят осы или пауки. Переводи, сынок.
— Не буду, пап. Сами разберутся. Проводи нас в дом. Мы уже много часов ничего не ели.
— Коль, ты слышал, ребята голодные, — поторопила мать отца. — Идите, а я вам сейчас парного молока принесу, а потом сепарировать поставлю и сливок к чаю.
— Ладно, мам, — я приобнял ее, пахнущую парным молоком.
Мы прошли во двор через сарай. Нам пришлось пригибаться, чтобы не расшибить головы о низкие дверные проемы. В сарае стояла духота и шум от жужжащих мух, которые мгновенно напали на нас, целясь в рот и глаза.
— Гордей, я такое себе даже представить не мог, — поделился Трой. — Это так необычно. Столько животных.
— Что он там лопочет? — поинтересовался отец.
— Удивляется, какое большое у вас хозяйство.
— Скажи ему, что есть еще гуси, но они на пруду.
Я рассказал Трою про гусей, но он понятия не имел, что это за птица. Отец провел нас в беседку.
— Дома жарко, — объяснил он. — Лучше здесь. Гордей, иди дров в поленнице набери и печь растопи. А я пойду из холодильника кастрюлю щей принесу.
— Хорошо, пап, сейчас разожгу. Можно у тебя кое-что спросить?
— Спрашивай.
— У тебя алкоголь есть?
— Нет, мать ругается.
— Не мог бы ты принести хотя бы бутылку самогона или водки. Очень надо.
— Что, буржуи с похмелья болеют?
— Да.
— Ладно. Раз такое дело, мать одобрит. Пойду пару бутылок у соседки займу.
Он ушел. Айрис пошла со мной к поленнице.
— Они милые, особенно мама. Это точно не моя Вестлина, — произнесла она. — Я тоже хочу научиться доить коров.
— Спасибо, ну, если не случится непредвиденного, я бы пожил с тобой здесь. Вдруг, тебе требуются экологически чистые деревенские продукты.
— Ничего с нами больше не случится. Хочу жить просто.
— В деревне с этим проблем нет.
Мы собрались в беседке, когда на деревню опустилась ночь. Пришлось включить освещение под крышей. Вокруг нас, за пределами света, мир наполнился пением сверчков. У лампочки порхали бабочки и мошкара. Из темноты поддувало прохладой, а за столом было так тепло и уютно, что казалось наступил миг счастья, пугливый и недолгий.
Глава 3
Кроватей в доме на всех не хватило. Отец бросил старый матрац на пол в зале.
— Если валетом, то вчетвером уляжетесь. У нас матерью на свадьбе столько гостей было, что я спал на улице под яблоней с армейским другом. А вашим друзьям, которые столько самогона выжрали, сейчас все равно на чем спать.
Отец вообще не отличался гостеприимством, считая, что любые манеры, следствие фальшивой сущности натуры. Любой гость, в его представлении, должен был чувствовать себя как дома, но не забывать, что в гостях, и обходится тем, что предложат хозяева. Я кивнул Трою и Киане.
— Сегодня у нас с вами будет уникальный опыт совместного сна. Апанасий с Камилой лягут в гостиной на диване. Сами понимаете, наш здоровяк кратен двум и портит все знаменатели.
— Мне все равно где спать. Гастрономические оргазмы лишили меня последних сил. Я сейчас упаду на пол и отрублюсь. — Киана прикрыла глаза и оперлась спиной о стену. — Боже, когда мои мышцы привыкнут к этой гравитации.
Мать кинула на матрац свежую простынь и тонкое одеяло. В обе стороны вместо подушек кинула старые пальто, скрученные в рулон, вместо подушек.
— Спокойной ночи, ребята. — Пожелала она нам.
— Спасибо. Спокойной ночи, мам. — Поблагодарил я ее.
— Спокойной ночи, мама. — Неожиданно произнесла Айрис.
Ее решение, назвать мою мать мамой смутило не только мою родительницу, но и меня. Прежде, мы никогда не обсуждали эту тему. Но, похоже, мать восприняла поступок Айрис положительно. Подошла к ней и похлопала по пояснице, затем легонько прижала к себе.
— Спокойной ночи, дочка.
Я впервые увидел, как краска ярким румянцем заиграла на щеках Айрис. Она была смущена и растрогана. Думаю, подобные проявления родительской любви были ей незнакомы. Мы легли Валетом, как и советовал отец. Я обнял ноги Айрис и уснул.