— Тогда я считал, что незачем. Хотел быть самостоятельным, а они всегда пытались повлиять на меня.

— Ладно, чужая семья потемки. Что нас ждет на завтрак?

— Блины со свежими сливками.

— Твою мать… — Айрис блаженно закрыла глаза, — ой, прости, как я соскучилась по блинам со свежими сливками.

— Разве ты пробовала их? — Удивился я.

— Нет, но это не мешает мне соскучиться по ним. Пойду, предложу ей помощь, заодно поучусь.

— Иди, а я с батей пошиплю уток.

Через час мы расселись в беседке. Кипяток грелся в электрическом самоваре. Посередине стола стояло большое блюдо с блинами, а у каждого рядом стояли две кружки, одна со свежими сливками, вторая с медом. Мать разлила заварку, окутавшую ароматом мелиссы воздух в беседке. Отец командовал самоваром, подставляя под него чашки. Я показал, как надо есть блины. Свернул его треугольником, макнул кончик в мед, затем в сливки и откусил. Затем запил чаем.

Друзья повторили за мной. Апанасий не смог сдержать чувств и начал постанывать от удовольствия.

— Сынок, твоему другу плохо? — Решил отец, не видя в еде ничего необычного.

— Нет, ему сейчас очень хорошо.

Блины исчезли с большого блюда с космической скоростью. Матери стало неудобно, что она напекла так мало.

— Сиди ладно. — Успокоил ее отец. — Я сейчас сало подрежу тем, кто не наелся.

Сало с горчицей и хреном приняли на ура, заедая его теплым хлебом, но я начал беспокоиться, что организмы друзей, не приспособленные к калорийной пище, не выдержат такого количества жирной еды.

— Ребята, как бы расстройство желудка не заработать по дороге.

— Гордей, у меня есть предчувствие, что мы больше не сможем так вкусно поесть. — Ответил Трой, густо намазывая горчицу на кусочек сала.

— Это не предчувствие, это рефлекс любого человека из космоса, питающегося всю жизнь чем попало. — Объяснила ему Айрис. — У меня было то же самое.

— Тогда считайте, что я пытаюсь убить в себе этот рефлекс. — Трой и не думал останавливаться.

Продолжительный завтрак все же закончился. Я объявил родителям, что нам пора собираться в дорогу и попросил ключи от теткиной квартиры. Мать отдала их мне.

— Вы там аккуратнее. — Попросила она, намекая на нашу большую компанию.

— Мы их отселим куда-нибудь. — Пообещала ей Айрис, правильно поняв ее опасения.

— Как вы друг друга нашли, не понимаю. — Мать пожала плечами, посмотрев на нас. — Думала, Гордей никогда себе не найдет девушку.

— У нас все получилось случайно, а потом завертелось, не выберешься. — Айрис улыбнулась и глянула на меня.

— Чудеса. — Дала оценку нашему знакомству мать. — Живите, раз нашли друг друга.

— Спасибо. — Айрис подошла к матери и обняла ее.

Родительница, через ее плечо посмотрела на меня мокрыми глазами. Четверка наших друзей, маясь от безделья, смотрела на наши отношения. Когда мы подошли к ним, Киана спросила:

— Сложно понять, кто им больше ребенок, ты или Айрис?

— Фактически я, но мама всегда мечтала о дочери. Так что ее мечта сбылась. Думаю, теперь обязанность созваниваться полностью ляжет на плечи моей Айрис. — Ответил я.

— Не хочу ни в чем упрекнуть свою родную мать, но мама Гордея справляется с этой ролью намного лучше ее. — Произнесла Айрис.

Мы собрались уходить. Отец принес пакет с двумя утками, из которого еще пахло горелым пером.

— Как приедете, сразу в холодильник. — Предупредил он. — Еще сала положил и чеснока для профилактики ОРЗ. Тоже уберите в холодильник. Мать вам огурцов нарвала, салат сделайте.

Он протянул мне тяжелый пакет.

— Спасибо вам. Все было на высшем уровне. — Я обнял отца, потом мать.

— Звоните, приезжайте. — Напомнила маман. — Скоро помидоры начнутся, потом гусей будем рубить.

— А где твоя машина, Гордей? — Вдруг вспомнил отец.

— Продал. — Не моргнув глазом, соврал я. — Чтобы в Канаду съездить.

— Без машины плохо, на автобусах надоест пыль глотать.

— Куплю еще, теперь мы возьмемся за работу серьезно. — Я прижал к себе Айрис. — Правда?

— Да, заработаем и купим такую машину, чтобы всей семьей, вместе с вами, съездить куда-нибудь. — Поддержала она меня.

— Например, в город на ярмарку, гусями торговать. — Придумал идею отец.

— Заметано. — Я еще раз пожал ему руку. — Ладно, пора. Не болейте, не скучайте.