Она почувствовала взгляд Матео раньше, чем заметила его среди деревьев. Он не прятался, но и не следил за ней открыто, чтобы избежать досужих сплетен, всё в том же шутовском наряде, маске и обязательным банджо за спиной. Лео, когда поняла, что Тито рядом, почему-то ощутила облегчение, словно он был гарантом её спокойствия. Матео не посмел бы заговорить с ней при всех, даже если бы хотел, поэтому она специально подходила всё ближе и ближе, пока не оказалась около него настолько, чтобы можно было окликнуть его.

— Ну что же ты, Тито, — величественно улыбнулась Леонелла менестрелю, поправляя шляпку, — если уж ты здесь, развлеки нас веселой песенкой, чтобы не так скучно было бросить среди деревьев.

— Как прикажет мне королева, — Матео вышел из-за ствола, на который опирался плечом, низко кланяясь. Лео поймала себя, на мысли, что, наверное, никогда не сможет привыкнуть к этим вечным церемониям, хорошо, что её окружение, самое близкое, помогали ей и не давали чувствовать неловкость. В Облачном имении было принято считать слуг за людей, обращаться с ними вежливо и не заставляли всё время кланяться. Отец говорил, что если к нему обращаются «Ваше Сиятельство» то можно даже тихонечко ругнуться, лишь бы это было за дело. И слуги, зная это, уважали герцога и были гораздо почтительнее, на взгляд Леонеллы, чем вельможи во дворце, которые в глаза кланялись и ревностно следили за соблюдением правил, но за глаза говорили гадости о короле и королеве…

Матео достал банджо, и его ловкие длинные пальцы прошлись по струнам. Лео приняла независимый вид, улыбнувшись ему снисходительно, и отошла, словно все это развлечение для слуг, а она просто позволила им это. На самом же деле Леонелла ловила каждый звук, каждый перелив, исходящий из-под этих волшебных рук. Эта баллада была одной из самых красивых, бесспорно, но она не вызывала грусти, а наоборот, наполняла сердце радостью и надеждой.

Я никогда не хотел прыгнуть выше головы,

Но всегда мог дать больше, чем у меня отберут.

И это все враньё — ведь я наконец понял

Что значит 'во имя небес'

Но я возвращаю свою жизнь туда

Откуда рождается дождь.

Умру, чтобы выжить и вернуться туда,

Откуда рождается дождь…*

Слушая чарующий голос Тито, Леонелла бродила среди высокой травы на поляне, придерживая свои юбки, но её сердце было сейчас там, где ловкие пальцы Матео перебирали струны банджо, а его сильные руки нежно обнимали инструмент. Как бы ей хотелось сесть рядом с ним, как это сделали Иззи и Даяна, погрузиться в его завораживающий голос и музыку полностью, подставить ласковым лучам солнца лицо и раствориться в этом счастье. Но она не могла. Королевский статус не позволял ей простых человеческих радостей. Поэтому она чинно шагала, не забывая высматривать нужные травы и потихоньку собирать их в мешочек среди юбок, слушать голос Матео и представлять, что он играет только для неё…

Волшебство исчезло сразу же, как только кончилась музыка. Её служанки, которые совершенно забыли, зачем они пришли на поляну и сидели в ногах Матео, слушая его балладу, вскочили и захлопали в ладоши, а… Иззи, вскрикнув: «Тито, ты просто чудо!», бросилась ему на шею и принялась зацеловывать его здоровую щеку.

Лео сначала не поняла, что там за возня, а когда увидела… что-то перевернулось у неё в груди, обожгло, навалилось тяжестью. Сдавило горло. Она хотела позвать служанок, но не смогла произнести ни слова. Так и смотрела со стороны, как Даяна гладит Матео по плечам и спине, а Иззи целует его и прижимается грудью, а Матео улыбается им и обнимает Из талию — ему явно было приятно внимание девушек.

Где-то в глубине души Лео понимала, что она даже близко не может позволить себе испытывать и толику тех эмоций, что сейчас приносили боль, колючим ежом скрутившись в сдавленной тугим корсетом груди. Леонелле было так трудно дышать, что она испугалась — совсем не к месту было бы упасть в обморок прямо посреди поляны. Так ничего не выдавив из себя, Лео повернулась и, стараясь не выдавать бурливших в ней чувств, медленно пошла в сторону своей свиты, не разбирая дороги.

Уставшие от утомительной и непривычной прогулки вельможи, успевшие обругать активную королеву последними словами, очень обрадовались, когда Леонелла объявила, что они отправляются обратно в замок. Она велела собрать всею свиту и, не дожидаясь когда все соберутся, отправилась с самыми приближенными домой.

Леонелла шла, словно босиком по битому стеклу, но очень надеялась, что ей удается хорошо скрывать свои переживания. В груди саднило так сильно, что хотелось плакать, и от нехватки воздуха разболелась голова. А перед глазами стояла картина — Матео улыбается девушкам и что-то говорит им, а они льнут к нему и кокетливо смеются. Лео много отдала бы, чтобы никогда этого не видеть.

Она не должна была чувствовать ничего подобного. Совсем. Она королева, её муж — король Абрэмо Верховный, из рода Тоддео, и она должна соответствовать, раз уж согласилась на это. Смотря на то, что вся эта дворцовая жизнь начала раздражать Леонеллу до зубного скрежета. Она никогда не хотела быть королевой, её даже титул герцогини немного тяготил, если честно, потому что приносил ложь и проблемы в жизнь намного чаще, чем что-то полезное, вроде образования. Ей хотелось, чтобы окружающие люди уважали её и принимали такой, какая она есть, а не диктовали ей множество глупых правил, которые по факту были абсолютно бессмысленными. Да, она не верила, что может выйти замуж по любви, но верила, что кто-то смог бы жениться на ней не потому, что она молода и здорова или еще за какие-то достоинства, а просто потому, что кому-то интересно, что она скажет. Что сделает и зачем. Её недостатки будут казаться изюминкой, а спорные вопросы всегда можно решить, просто договорившись. Так, как это делал её отец, герцог Риккардо Пленайо в их семье. Лео видела, как он относится к своей жене, герцогине Норине Плинайо, и своим шести дочерям. Поэтому и верила, что так бывает.

Леонелла вышла замуж несколько месяцев назад, а её муж так и не вернулся из своей поездки в Далекий город. За это время она много узнала о короле от посторонних лиц самой разноречивой информации и к настоящему времени уже поняла, что ничего похожего на отношения её родителей у неё с мужем не будет. А возможности узнать Абрэмо лично ей просто не предоставили.

За время, прошедшее с момента свадьбы, она успела испытать целую палитру эмоций — от эйфории до леденящего ужаса перед своей дальнейшей судьбой, но самое страшное во всей этой ситуации оказалось именно состояние неопределённости.