Яр вновь подавился воздухом — очень уж его поражала наглость черных, видимо — и полюбопытствовал:

— Почему я должен что-то вам доказывать?

— Тебя ведь самого бесят эти… стереотипы. А я устала. И Яна устала. Ведь так, Заболоцкая? — Вика взглянула на меня, и я нехотя кивнула. — Видишь? Не ради меня, так ради своей подружки.

— Он мне не дружок, — заметила я.

— Она мне не подружка, — согласился Яр.

— А кто? — хитро улыбнулась Вика.

Ярослав вздохнул, молча повернулся к шкафам и стал рыться в них, отыскивая ингредиенты. Наверное, и правда решил что-то нам приготовить. Конечно же, приступить к этому занятию надо было после нелепого Викиного вопроса. Без пинка же никак не получается.

И Вика, не посмевшая упустить возможность чем-то задеть меня, взглянула предвкушающе и спросила:

— И все же, кто тебе этот белый, если не друг?

— Враг, — ответила я просто. Мне показалось, что Яр вздрогнул, но Вика этого не заметила, поэтому я сочла все за самообман. — Ты же сама знаешь, что я не вожу дружбу с белыми.

— Ах, эти принципы, — Вика взмахнула рукой. — Люди ведь меняются.

— Меняются, — согласилась я. — Но не изменяют себе.

Все работало: и плита, и микроволновка, и даже в шкафу кто-то бережно составил кастрюли, одной из которых Яр и воспользовался. Он приготовил нам гречку с тушенкой. Залил воду, закипятил, посолил, минут двадцать варил крупу, потом, воспользовавшись открывашкой-штопором, вывалил содержимое банки в кастрюлю. Не прошло и часа, как ужин — или обед, или завтрак — был готов. Вика за это время успела известись, а я… Я погрузилась в раздумья и ждала.

Последние три месяца безысходность посещала меня слишком часто.

Что делать?

Совершить пробежку, что ещё. Штанов вот только не прихватила.

Ярослав разложил кашу по трем тарелкам, подал нам вместе с вилками и сел сам. И все — молча. Я нехотя зацепила кашу вилкой, попробовала… И удивленно взглянула на Яра:

— Я и не думала, что ты умеешь готовить.

— Я умею все, — отозвался он нескромно. Но тут же поспешил оправдаться: — На самом деле, это простой рецепт.

— Ага, простой, — отозвалась Вика. — Я такое уже в десять лет варила. В походах. Но, если учесть ограниченные продукты и незнакомую обстановку, вполне неплохо.

— В следующий раз нам ты что-нибудь приготовишь, — предложила я. — Что-нибудь сверхгениальное.

Я поднялась, чтобы наполнить чайник водой и закипятить его, и в спину мне полетело:

— Надеюсь, до следующей готовки не дойдет.

— Думаешь, ты выберешься отсюда так быстро? Мы же для этого даже ничего не делаем. Сидим, вон, и едим.

И, точно иронизируя над самой собой, я взяла чайник и поднесла его к крану. Зашумела вода, прерываемая словами Вики:

— Думаю, что да. Нас должны искать. Тебя точно должны.

— Почему именно меня? — уточнила, ставя чайник на подставку. Щелкнула кнопкой — загорелась синеватая подсветка — и я вернулась к себе на место.

Вика посмотрела на меня, как на дурочку, откашлялась и начала:

— У тебя отец — один из самых могущественных магов нашей страны. Это если откинуть скромность. Тетя — ещё более могущественный маг, она вернулась спустя несколько лет и созвала шабаш, о котором теперь ещё будут полгода трепать языками. Объявила тебя своей ученицей — нонсенс! И тут ты берешь — и исчезаешь. Прямо с того самого шабаша.

Я рассмеялась:

— Звучит неубедительно. Я часто исчезаю, и пока никто не объявлял тревогу. Отец привык, что мы видимся с ним пару раз в месяц.

— Ладно, пусть так, — Вика кивнула. — А твоя тетя?

— Ей сейчас не до того, как считаешь?

— Ладно-ладно. А Влад?

— А с Владом мы сейчас видимся раз в неделю, а то и реже, — я прищурилась. — Не слишком ли ты много спрашиваешь?

— Нормально, — отмахнулась она. — О тебе беспокоюсь. И оправдания твои звучат неубедительно, если откровенно. Бедная-бедная Яна, никому она не нужна, никто о ней не беспокоится… — Вика повернулась к Яру:

— А у тебя что? Тоже бедная сиротка?

— Примерно, — отозвался Яр. — Я вам историю своей жизни, может, позже расскажу. За столом такое не обсуждают.

Вика цокнула.

— Все так плохо? — уточнила она, и Ярослав кивнул. — Грустно? А что самое грустное из этой истории: то, что когда Ярику было пять лет, ему не купили игрушечку, о которой он так мечтал?

— То, например, что, когда Ярику было восемь, у него умерла мать, — произнес он равнодушно. — Почему у вас, ведьм, такая дурацкая привычка прибавлять к именам уменьшительные суффиксы?

— Ещё один, — пробурчала Вика. Но замолчала, не став отвечать на вопрос Яра.

Он взглянул на меня, не став задавать вопросы вслух, но я все же ответила:

— Да, и я живу без мамы.

— Тоже нет?.. — уточнил он, и только тогда я заметила в его глазах вкрапления боли, маскирующиеся под серебро.

— Есть, — я опустила глаза. — Но не у меня. Так получилось.

Так она сама выбрала.

Доедали в тишине. А потом я ещё посуду мыла. Гости гостями, но порядок надо соблюдать, ведь так? Самим ведь потом придется есть из этих тарелок. На что бы там не надеялась Вика.