— Да ладно тебе, хорошее успокаивающее занятие, — усмехнулась Ирмелин, словно издеваясь, ведь успокаивало это только тогда, когда получалось. — Ками, помоги Дикре, она явно запуталась.

— Хорошее успокаивающее занятие начинается на «с» и заканчивается на «н».

— Всю жизнь спать нельзя! Нет-нет, Лауге, Исаак, не пытайтесь складывать на весу. Это в принципе неправильно и, тем более, когда ещё не отточили схему.

— Но, учитель, вы сами нам так неправильно показываете! — по-доброму подколол её Лауге.

— Ты сам сказал, что я учитель. Уж что-что, а этих журавликов я не то что на весу, но и с закрытыми глазами сложу. Но это не значит, что так делать правильно.

— С закрытыми глазами, значит… — коварно протянул Эгиль и сощурил глаза.

— На что ты на… И вы туда же! — Ирмелин всплеснула руками, заметив, что близнецы прищурились в той же манере. — Злыдни! Коварни! И с чего бы мне вообще вам это доказывать?

— Ну… Это просто весело? Но если хочешь, можем на что-нибудь поспорить, — предложил Эгиль, сохраняя всё то же выражение.

Ирмелин задумалась, крутя в пальцах бумажку. Камилла и девчонки тоже заинтересовались происходящим и теперь ожидали, что будет дальше. Хотя Ками представляла самое вероятное развитие событий, потому что знала сестру достаточно хорошо, так что ей просто было интересно наблюдать за разговором. Редко когда ей доводилось так легко воспринимать чёрную троицу.

— Нет, никаких споров. Я не могу придумать ничего, на что хотела бы поспорить, но раз вам так хочется, то покажу.

Близнецы слегка разочаровано вздохнули — спор взрослых им всё же был интересен, Камилла же усмехнулась — именно этот вариант она и предполагала, а Ирмелин подозвала к себе Эгиля, чтобы он для честности закрыл ей глаза руками, и начала неспешно складывать журавлика. Она внимательно прощупывала края и проглаживала сгибы, всё же журавлик был достаточно простой фигурой, в которой самая важная задача — ровно складывать пополам или к центру. Потребовалось немного больше времени, чем если бы была возможность смотреть, но всё же у Ирмы получилось и, надув журавлика, она протянула его перед собой.

— Вот, пожалуйста. Эгиль, можешь убрать руки, — напомнила Ирмелин, потому что хранитель не спешил их опускать.

— Что ж, ты выиграла.

— Но мы же не спорили.

— Наверное. Но ты всё равно выиграла, так что можешь подумать о желании, — с усмешкой пожал плечами Эгиль и неохотно вернулся на своё место.

Под наблюдением Камиллы младшие продолжали заниматься оригами. Кроме Дикры. Широко зевнув, она подобралась к Ирме и легла к ней на колени. Хранительница выглядела очень довольной и немного утомлённой, она счастливо смотрела то на Ирмелин, то на Эгиля, и в какой-то момент тихо выдала:

— Мы словно одна большая семья. А вы плямо как настоящие лодители.

Ирма и Эгиль удивлённо переглянулись. Какие же из них родители? Да, они старшие, но не настолько ведь. Хотя, наверное, в детском представлении Дикры всё сходилось. А ещё она выглядела такой радостной, когда говорила о семье… Похоже, малышке очень этого не хватало. Похоже, не только из-за нахождения в замке.

Сюзанна посмотрела на сестру и тоже улыбнулась — она была очень рада видеть сестру такой, к тому же, отчасти разделяла её мнение. Пока она любовалась Дикрой, сзади тихо подкрался Исаак и поставил на голову бумажный кораблик, однако случайно задел крылышко, из-за чего Сью резко дёрнула головой от неожиданности. Кораблик сполз вперёд и упал ей на коленки. С ещё более широкой улыбкой Сюзанна обернулась к Исааку и очень-очень слабо щёлкнула его по носу, после чего туда же чмокнула.

Лауге захихикал, увидев, как брат на мгновение опешил, а потом сам застыл, почувствовав, как что-то коснулось его волос. Это Гленда, увлёкшаяся бумажными бабочками, заразилась дурным примером и решила украсить голову Лауге. Он был не то чтобы против, но подумал, что с такими внезапностями рискует украсить собой клуб аритмиков. В лучшем случае. Взяв себя в руки, Лауге развернулся и кинул в проказливую хранительницу кривоватым журавликом, но Гленда увернулась, и птичка попала в Камиллу, которая пыталась вспомнить, как складывать лилии. В итоге недоделанная лилия достигла лба хранителя, но не того, и всё грозило перерасти в забрасывание друг друга бумажными фигурками, если бы старшие вовремя не вмешались и не напомнили, что тут ребёнок почти дремал.

Дикра скоро уснула. Сюзанна решила, что пора вернуться к делам, Гленда и близнецы собирались ей в этом помочь, они также забрали с собой поднос, ракетки и ножи. Камилла начала собирать то, что принесла — она решила вернуться к Эрланну, а попутно закинуть вещи на место. Жаль было, что Эрл не присоединился к веселью, но он снова закопался в какую-то книгу, заявив, что это может быть очень важно. Именно поэтому Камилла пришла одна, но надолго оставлять Эрла в покое она не собиралась.

— Так тихо стало, — заметила Ирмелин, всматриваясь в небо. Несмотря на весёлое щебетание птиц, повисло затишье — прекрасное, но предостерегающее. И небо заметно тяжелело, омрачалось.

— Да, гроза идёт, — согласился Эгиль. — Покой никогда не приходит просто так. Пора.

Ирма кивнула. Эгиль поднял на руки дремавшую Дикру, и они направились обратно в замок. Сначала надо было отнести малышку в её комнату. Ирмелин открыла дверь, пропуская хранителей, откинула покрывало. Эгиль осторожно положил Дикру на кровать, а Ирмелин заботливо прикрыла её и поцеловала в лоб перед уходом. Дети не должны были переживать такое. Никто не должен был.

Они отправились в комнату к Эгилю. Она была очень мрачной из-за тёмной мебели и вечно задёрнутых плотных штор. Словно хранитель специально окружал себя темнотой, которая неотрывно следовала по пятам, затягивала и не позволяла забыть о себе. Как страх. Иногда в виде тени, иногда — всепоглощающей тьмы.