Он остановился и, широко размахнувшись, закинул остатки хлебного батона далеко в воду. И тут… до него дошло!

Развернувшись, он почти бегом бросился обратно в гостиницу. Только бы успеть. Эх, Синг, Синг…

Придя вечером с работы, Синг обнаружил на столе записку. Написано было неровно, словно второпях. А в самом конце надпись как-то странно обрывалась:

Бедный Синг, это как шахматы!

Шахматы без черных фигур и клеток. У вас просто нет выбора. И точки опоры тоже нет… Понимаешь?! Едва ли. Мне тебя жаль. Чисто по-человечески жаль, ты хороший парень…

Дальше шла неровная загогулина, от последнего слова к нижнему правому углу страницы.

– Что же это такое? – Синг недоуменно повертел листок в руках и уставился на неподвижное тело в углу. – Что ты имеешь в виду?

Ему никто не ответил…

…Первым из кабинета вылетел Балабанов. Красный, с перекошенным лицом, он пробежал через приемную и скрылся за портьерой. Следом за ним показался Навуфеев.

– Всё, – пискнул он, – подаю рапорт…

И, ни на кого не глядя, нырнул в ту же щель, что и Балабанов.

Ожидающие переглянулись, но никто не проронил ни слова. В наступившей тишине прогремел голос командора, усиленный в несколько раз мощным репродуктором, прикрепленным над дверью:

– Следующий!

Сергей поднялся.

– Ни пуха, – пихнул его в бок Степанцов и тут же опустил глаза, словно и не говорил ничего.

Сергей откашлялся, переложил папку в левую руку и, тряхнув головой, решительно шагнул внутрь. Кабинет оказался гораздо больших размеров, чем это можно было предположить. По правую сторону тянулись книжные стеллажи, слева – три огромных окна, полуприкрытых бронированными жалюзи. Командор восседал за большим Т-образным столом, выглядывая из-за него, словно солдат из окопа. За спиной у него помещался государственный флаг, а рядом, под стеклянным колпаком, лежало что-то очень похожее на старую фронтовую каску.

– Садитесь, – хмуро предложил он.

Командор оказался сухим и сморщенным. Совсем не таким, каким его изображали плакаты на улицах и картины в казармах.

– Благодарю вас. – Сергей кивнул, пересек комнату и уселся на предложенный ему стул.

Несколько минут помолчали. Сергей с нескрываемым любопытством рассматривал командора, а тот, насупившись и барабаня по столу пальцами, изучал какие-то документы.

– Ну, – сказал он наконец, откладывая бумаги в сторону и удостаивая своего собеседника взглядом, – с чем вы ко мне? Только быстрее, коротко и по существу.

– Коротко и по существу, – согласился Сергей. – Лейтенант Кононов. Коричневый легион. Цель моего визита мне неизвестна. Направлен распорядителем третьего корпуса, капитаном Бронксом. – Он встал, щелкнул каблуками и уселся на место. – Жду ваших распоряжений.

– Бронксом, Бронксом… – словно что-то припоминая, повторил командор. – Это тот, что… Ах да!

Он кивнул. Выбравшись из-за стола, подковылял к окну.

«Э-э, – отметил про себя Сергей, – да это же совсем старик! И ничего в нем нет героического, ничего грозного. Ну и дела…»

– Значит, вы тот самый лейтенант, чья рота штурмовала Пегрон и кто собственноручно захватил в плен генерала Уэшбера?

– Так точно!

Сергей снова вскочил, по-удалецки щелкая каблуками.

– Да вы сидите, сидите, – очень даже миролюбиво сказал командор, – не на плацу.

Сергей покорно опустился на место. Помолчали еще немного.

– И это вы, насколько мне известно, так нагло высказывали свои измышления о свободе личности в присутствии командующего третьим округом майора Зверева и ефрейтора Халупы?

– Виноват?.. – Сергей изобразил на лице недоумение.

– Да вы не прикидывайтесь, мне известен весь ваш разговор до последнего слова. – Командор развернулся, буравя Сергея пристальным взглядом. Вернувшись обратно за стол, он достал папиросу. – Впрочем, к делу это не относится. Я вызвал вас совсем по другому поводу.

Он закурил, откинулся на спинку кресла и некоторое время молча наблюдал за тоненькой вертлявой голубой струйкой.

«Кажется, влип, – подумал Сергей, – теперь-то точно турнут меня на передовую. На этот раз не отмажешься».

– При штурме Пегрона вы проявили верх героизма и зарекомендовали себя самым наилучшим образом. Хотя, с другой стороны… Эти ваши разговорчики… – Он прищурился и, скривив губы, покачал головой. – Впрочем, учитывая ваши боевые заслуги, вашу верность присяге и неукоснительное соблюдение устава, я, несмотря ни на что, – он особенно выделил эту фразу, – решил перевести вас из действующей армии и включить в число солдат, занимающихся патрулированием Белого Павильона…

У Сергея отлегло от сердца. «Господи, боже ты мой, – подумал он, – ну и напугал же ты меня, старый пердун».