– Почему в больнице? Как он туда попал? – крайне озабоченно и, предполагая что-то недоброе, спросил Максим Устинович.

– Его скорая забрала… Эти дураки гаишники ко всему ещё и скорую вызвали.

– Говори толком! Что там произошло на самом деле?.. Кто этот мужчина… в общем, что он собой представляет? – нервно спросил Максим Устинович.

– Некий Небов Радион Борисович. Причём имя у него написано через “а”, 1962 года рождения, проживает в микрорайоне авиаремонтного завода… в обычной двухкомнатной хрущёвке. Сейчас мои пробивают его место работы, родственников, знакомых. В общем, ничего особенного собой он не представляет… – подполковник глянул на Максима Устиновича, обнаружил на лице начальника удовлетворение от услышанного и продолжил. – Вроде бы у него сотрясение мозга и что-то там ещё.

– Имя действительно несуразное. Что там было-то… из-за чего всё? – спросил Максим Устинович, недовольно поглядев на сына.

– Не из-за чего… Так, сцепились, да и всё, – вяло ответил Олег, не удостоив отца взглядом.

– Как не из-за чего, если он больнице! – гаркнул Максим Устинович.

– А ты естественно хотел, чтобы в больнице был я, – зло произнёс Олег и, заложив ладони за затылок, задрал голову вверх.

– Максим Устинович, – встрял в перепалку отца с сыном подполковник, – я сейчас поеду, во всём разберусь и немедленно доложу. Никаких нехороших последствий даже не предполагается. Бутылку на месте происшествия не обнаружили…

– Какую бутылку? – перебил Хватова Максим Устинович.

– Это я… к примеру, – спохватился Егор Рудольфович. – И скорее всего этого… Небова никто особенно и не бил… вероятнее всего он сам упал. По-крайней мере, именно такой вывод сделал дежурный по отделению, опросивший гаишников и… парней.

Максим Устинович бросил взгляд на сына и обнаружил на его лице презрительную улыбку. Это обстоятельство его сильно разозлило, он направил указательный палец на подполковника и ядовито произнёс:

– Так они же были пьяные.

– Но не до такой же степени… чтобы не исполнять свои служебные обязанности, – твёрдо сказал Хватов.

Максим Устинович сжал губы змейкой, неимоверно обозлил свой взгляд, вцепился им в нос подполковника, накачал в себя побольше ненависти выдохом: «э т о у ж е», при этом он растягивал каждую букву… И, казалось, вот сейчас он взорвётся гневной тирадой… но через несколько мгновений он насильно сделал своё лицо устало-задумчивым и из его уст полились спокойные и даже просительные интонации:

– Ну, ладно. Время дорого. Давай, Егор, всё бросай и поезжай… туда. Закрой всё до обеда. У меня сегодня в два совещание со всякой этой… общественностью. Выборы на носу – сам понимаешь. Поэтому нам сейчас все эти… инсинуации ни к чему… Если что… и этот заартачится, а при таком имени от него всего можно ожидать… в общем, сам решай… и “так” – тоже можно (на их изуверско-чиновничьем языке, это означало «урегулировать проблему через бабло»), ну, а если нет… то тебе видней, как сделать, чтобы дело не пострадало. Но, доводить сегодня до всех этих… вбросов. Так и выборы можно… и страну просрать! А этого нам с тобой никто… да и самим не надо. На этом закончили. Поезжай! Как всё утрясёшь, сразу ко мне – я должен быть полностью в курсе всех дел.

– Так точно, Максим Устинович! – подполковник отпружинил от кресла, кивнул и поспешно вышел из кабинета.

– Дверь там захлопни, Егорушка, – проворковала ему вслед Лариса Яновна и ласково улыбнулась вдогонку.

Максим Устинович поставил локти на стол, сложил пальцы в замок, опёрся подбородком на это нервно подрагивавшее сооружение и стал изучающе смотреть на сына. Тот же продолжал безмятежно лицезреть закрытыми глаза в потолок и, похоже, начал даже засыпать.

– Может быть, всё-таки что-нибудь пояснишь? – прервал тишину Максим Устинович.

– Они с приятелем уже хотели ехать домой, а этот – забыла, как его зовут – начал делать им замечания… в грубой и оскорбительной форме, – неожиданно сказала Лариса Яновна.

– Тебе-то откуда это известно? – Максим Устинович перевёл взгляд на жену.

– Я, в отличие от тебя, интересуюсь делами сына.

– Вот давай только не будем снова начинать… Извини. Я хочу узнать подробности у Олега. Мне это совсем небезразлично… У меня голова кр'yгом идёт… Выборы! А тут такое… Завтра весь город будет говорить… Да поймите вы оба, что если я не обеспечу результата, то у вас обоих ничего больше не будет… потому что меня просто уйдут… Репутация! Мне сейчас как воздух необходима репутация!.. Оле… сын, я очень тебя прошу… хоть на время веди себя соответственно моему положению… Я вот как раз сейчас начал готовить твою будущую учёбу за границей. Сегодня же дам поручение Ковалю организовать твою учёбу и проживание в Чехии… – на слове “Чехии”, Олег открыл глаза и, оттопырив нижнюю губу, презрительно посмотрел на отца; это привело Максима Устиновича в лёгкое замешательство, он выпрямился в кресле, сложил ладони на стол, на секунду задумался и добавил. – Или в Канаде.

– Ни в какую Канаду, а тем более в Чехию я не поеду. Зачем позориться? Меня друзья засмеют. Ты сам-то разве этого не понимаешь? – Олег исподлобья, с ненавистью смотрел на отца.

– А ты считаешь, что в МГУ будет лучше? Хорошо, давай решим так, – миролюбиво, но с явной издёвкой произнёс Максим Устинович.

– Учиться я буду либо в Англии, либо в Штатах… или нигде! – на последнем слове Олег поставил твёрдую точку и презрительно отвернулся от отца в сторону Ларисы Яновны.

– Тогда добро пожаловать в армию! – гадко бросил Максим Устинович и, встав из-за стола, начал нервно приглаживать волосы.