— Я наводил справки, — повторил Генрих. — Этот грузин не прыгает на пожилых юристов, как тигр на антилопу. К тому же я больше не буду садиться так близко к сцене. Одного раза достаточно. Так ты пойдешь? Само собой, с дамами. Я с Полиной, а ты с Лен… — Генрих вспомнил слишком поздно о моем запрете.

Я сделал зверскую рожу и схватился пятерней за левую сторону груди, что одновременно означало сердечную недостаточность от генриховских оговорок и желание вытащить оружие из наплечной кобуры (если бы она была на месте), чтобы как следует шугануть юриста из моей комнаты.

Генрих все понял и махнул рукой на меня и на перспективу совместного проведения субботнего вечера.

Но, как оказалось, ненадолго. Минут через двадцать он позвонил мне из своего офиса и вкрадчиво проговорил:

— Костя, но если ты до субботы помиришься со своей… То тогда давай прошвырнемся в «Ультру», ладно?

Я повесил трубку. Что это еще за слово «помиришься»? Я с ней не ссорился. Мы просто обозвали друг друга всеми мерзкими словами, какие только знали, и разошлись в разные стороны. Я, правда, позже хотел вернуться, потому что вспомнил еще несколько эффектных выражений…

Но вспомнил выражение ее глаз, когда мы последний раз смотрели друг на друга в упор… Нет, спасибо. К таким не возвращаются.

В шесть часов вечера я и мой клиент, тот самый ревнивый «номер пять» из списка Генриха, встретились в небольшом кафе в центре Города. Я получил инструкции, фотографию супруги клиента и двести долларов задатка.

Мне надлежало заполучить доказательства супружеской неверности в виде фотографий, аудио, или видеозаписей.

Сам клиент объявил жене, что уехал на две недели в Турцию, но на самом деле засел в одной из городских гостиниц, выжидая моего сигнала, чтобы лично накрыть неверную жену.

— Надеюсь, вы не планируете двойного убийства в состоянии ревности? — сразу спросил я.

— А это посмотрим по обстоятельствам, — мрачно буркнул клиент. На том и договорились.

Час спустя я наблюдал за молодой женщиной, выходящей из косметического салона. Было достаточно заглянуть ей в глаза, чтобы понять — долго работать над этим делом мне не придется. Собственно говоря, одной лишь фотографии этих глаз хватило бы для приступа бешеной ревности у мужа. Просто порнография какая-то, а не глаза. Крутое трехиксовое порно.

Так что в одиннадцать вечера я уже поставил «Оку» у своего подъезда и выключил мотор. Две «полароидовские» кассеты были отщелканы, — а в квартире моего клиента установлены два диктофона — в спальне и в зале. Завтра я собирался поработать видеокамерой, потом отсортировать материал и представить его заказчику. И понаблюдать за его лицом.

Я едва успел войти в квартиру, снять ботинки и убрать в шкаф сумку с фотографиями, как в дверь позвонили.

Я посмотрел в «глазок» и громко сказал:

— Даже и не думай.

Она снова нажала кнопку звонка.

— Возвращайтесь в семью, девушка, — посоветовал я.

Еще один звонок.

— Займитесь чем-нибудь общественно-полезным, в конце концов!

Она снова жмет на кнопку. Наивная, она надеется оказаться более упрямой, чем я?!

— Ну и что тебе нужно? — холодно спросил я, все-таки отворив дверь и глядя на Ленку сверху вниз.

— А войти можно?

Я изобразил на лице глубокое возмущение подобными намерениями.

— Скажи «спасибо», что я открыл тебе дверь!

— Спасибо, — кротко произнесла она, потупив взгляд, и это было словно удар в солнечное сплетение. Весь мой словарный запас, унесло с попутным ветром в Африку.

Я стоял, смотрел и молчал.

Я молчал, когда она прошла в квартиру, включила свет в комнате и уселась в кресле, поджав ноги под себя. Женщины. Иногда просто не хватает слов. Как, например, сейчас.

Ничего, я про себя отсчитал от десяти до одного, глубоко вдохнул и прикрыл дверь. Не защелкивая замок, чтобы в нужный момент моя бывшая подруга могла легко и быстро покинуть квартиру, роняя отнюдь не скупые слезы на линолеум. По крайней мере я надеялся, что все сложится именно так. И чем скорее, тем лучше. В противном случае…

И случай вышел действительно противный. Она взяла инициативу в свои руки.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — прозвучал тихий голосок. Вот тебе и раз. Меня моментально поставили в положение обороняющейся стороны. Далее все могло развиваться по следующему сценарию: «Ты ничего не хочешь мне сказать?» — «А что я должен тебе сказать?».

«А ты не знаешь?» — «Понятия не имею!» — «А мог бы что-нибудь придумать… Или ты уже совсем отупел? Или ты не помнишь, о чем именно мы говорили в последний раз?»