Далее он жил под гнётом Керифа и освободился со взмахом клинка Бенджамина. Случилось это год назад и об этом, как помнит читатель, судачил весь Лутергог. Да, мужчина прошёл «крещение сталью» авантюристов используя демонический перстень, сумел внедриться в отряд Крузаны для дел гадких, сказанных устами нечестивыми. Но это в прошлом, то дело минувшее, поросшее былью.

И вот Иосиф снова страдает, душа его несчастна. Он вспоминает товарищей с теплотой, ведь это те, кто был рядом с ним в самые трудные периоды его жизни. Вскоре мужчине стукнет четвёртый десяток и ему больше нет нужды строить иллюзии о светлом будущем. Он решил что возьмёт чужие грехи, чтобы искупить собственные. Да будет так, сказал бы Господ; презабавно — посмеялась бы Владычица Нижнего мира; тому не бывать, коль на свете есть справедливость — вот наши слова!

***

Крузана глядела на господина Марко, как на предателя, будто тот был демоном взобравшимся на небеса. В одночасье женщина подумала, что, таким как он в рядах авантюристов нет места. Ведь — вы поглядите! — да он ведь торговец, обыкновенный купец, что торгует чужими жизнями. Непростительно!

Всё внутри наставницы кипело, но глас рассудка остудил пыл и придал решимости; она понимала, что предстоящий диалог будет не из простых. Однако мысль, что Бенджамина и Соню отпустят, раз виновника нашли, придавал ей уверенность в своей правоте. Она заплатит за разрушения, а после они покинут это богом забытое место! Вместе с Марко они прошли в длинный дом барона, а после зашли в уже знакомый зал, где сидели всё те же личности, отсутствовала разве что жена Витае.

Однако тесть барона разрушил грёзы женщины, заявлением о том, что её ученик, некто Иосиф из Кельтроно был задержан и признан виновным в поджоге. Оправдания какие бы то ни было не принималась. Крузана тут же поглядела на товарища, тот отрицательно покачал головой, а после заговорил и голос его был самым что ни на есть гнусным. То был голос подлеца.

— Уверен господин барон простит нам этот казус, если мы решим его проблемы. Напомню его слова…

— Нет уж, это слишком. — сказал заместитель барона, перебив corvus.

— Конечно, конечно, как и было оговорено! — отвечал Витае.

Господин Марко притворно улыбнулся женщине, а та сидела с широко распахнутыми глазами, не веря собственным ушам, не слышал голосов вокруг. Её будто бы ударила молния, точно ледяной водой окатили. Казалось это место проклято, и дурость это окутывает её тело, тяжёлым одеялом проблем, ложась на плечи. Она хотела запротестовать, но понимая всю ничтожность перед ситуацией, обессилена качала головой.

В этом зале собрались четверо: хищник, жертва обстоятельств, виновник своей глупости и глава города. Не каждый был тем кем, казался, но каждый примерял указанные роли, в зависимости от ситуации. Крузана направила глаза на барона, поднялась со стула; в свете свечей стан её был велик, очи пылали решимостью.

— Я согласна на ваши условия, но ученика вы тронуть не посмеете!

Вмешался Марко, чья тактичность и дипломатия помогли сгладить острые углы; его голосу внемли присутствующие. Решили следующее: Иосиф будет находиться под стражей ровно до тех пор, пока отряд авантюристов не вернётся с искомым предметом; в случае если этот предмет не будет доставлен, виновника ожидает наказания, и мы можем представить, какой гнев будет излит на нём — простом смертном с покалеченной душою. Слова были сказаны, решения приняты. Настало время действий.

***

Возмущения наставницы передалось ученикам; она была костром, а они хворостом. Говорили многое, нарекая стражей словами вульгарными и пылая решимостью спасти Иосифа. Бенджамин и Соня вернувшись из-под стражи, разделяли мнения большинства, но как было заведено, существует так же меньшинство, в данном случае это была Крузана. Они сидели в опустевшей таверне; еда была холодной, мёд приторным.

Женщина с тоской и грустью говорили о невозможности реализации столь смелых замыслов. Когда выходец из дюн стал приводить книжные примеры героев спасавших товарищей, наставница накричала на него, заткнув всех разом. И даже слова Ричи, про замок и его навыки вскрытия, были не более чем сквозняком. Ина не выдержала первой, воскликнув:

— Да разве можно так, бросать на произвол судьбы товарища? Пусть он лишь простой оруженосец, но сколько времени он разделял с нами радости и беды, печали и победы. Нельзя так поступать с тем, кто жизнь готов положить за головы своих напарников, тех non habens cerebro, которые учудили этот пожар! Я против! Ты можешь кричать на меня, так кричи! Срывай свой гнев на той, кто в сёстры тебе годится; закрывай рты молодняку, угрожай плетью юнцам, но меня затыкать не смей!

— Закончила? — спросила остывшая Крузана; костёр её гнева потух, но воспылало пламя мести.

— Да!

— Тогда обработай рану Бенджамину и пригляди за тем, что у каждого в походном мешке оказался медицинский набор. — женщина, замолчав, сделала несколько шагов к двери, но не дойдя до порога, обернулась и добавила: — Мы выступаем с первыми лучами солнца.

Так и начинаются приключения. О, дорогой читатель, я смею утверждать, что никто и никогда не ищет косы на свою шею; ни один страдалец не просит проклятья на свою голову, даже поэты, а они как известно народ меланхоличный. Это происходит внезапно, случается по стечению обстоятельств. И вот, ты сам того не осознавая попадаешь в ураган события, от тебя не зависящих, но неизменно требующих твоего присутствия. Так начинаются приключения, что рано или поздно напишут в летописях того времени, сделают примером для рыцарей и восхвалят во множественных романах. Ведь правда: герои рискуют своими жизнями ради спасения товарища! Не прекрасная ли это тема для пьесы, а может быть пера художника, что обязательно должен присутствовать в час их триумфа. Но этот час наступит ещё не скоро. Пришло время выдвигаться в дорогу. Так пустим же лошадей галопом, скажем им чтобы не жалели сил и неслись по страницам книги, вместе со знакомыми нам персонажами, по событиям диким, страшным, но тем захватывающим. Скажем этой лошади, имя коей приключения: гони! Гони же скорее, да не останавливайся!