Сидя у огня, грея руки и поджаривая снедь разговор зашёл о Колоссе и том, как они намереваются выполнить данную им миссию. Инициатором его стал Ричи, чей рот, как помнит читатель, затыкается лишь во время сна, еды или по принуждению. Сейчас монолог vir имел широкую публику:

— Добраться до Колосса не составит труда. Но что мы будем делать дальше? Как нам сделать операцию и изъять орган из тела гиганта? Допустим мы сделаем это с помощью грубой силы, но при таком решение не повредим ли мы его внутренности? Если повредим, то будут ли они пригодны, а если не будут пригодны, можем ли мы считать, что наша миссия по спасению товарища обречена на провал? Да и что мы вообще ищем? Может барона удовлетворит волос из его ноздри? Что если…

— Всё равно, — сказала Крузана, зло жуя кусок сыра — Если барончику угодно, пусть сам идёт и добывает. А чуть что претензии все к нему — женщина кивком головы указала на Марко — мы лишь меч в дурных руках. Как бы то ни было, как вернёмся в Генбург, тут же пошуруем за Иосифом. Если у барона есть яйца, он сдержит своё слово.

— Странно слышать подобное от существа, делающего работу спустя рукава. Крузана, ты сама только что призналась в нежелании выполнять волю нанимателя. И как же ты это назовёшь? — Спрашивал Марко, сидя напротив давней соратницы; между пальцев его плясал нож.

— Я назову это использованием других для достижений своих целей.

— А как по мне это честный уговор. Твои молодцы сожгли одну четверть Генбурга и за это никто из вас не лишился головы. Напротив. Власти пошли вам на уступок и теперь мы имеем счастье дышать свежем воздух. За это, они потребовали всего-ничего: добыть сердце давно мёртвого страховидла, пусть и немного большого. Ну? Ты не станешь отвечать мне Крузана? — Марко выждал паузу, как бы подзадоривая бывшую соратницу — Право, время идёт, а твой нрав — не больше чем детские повадки, не меняется.

Только женщина хотела ответить, вернуть "доброе" слово, да объяснить как обстоят дела, но ей помешала тряска; обильный листопад накрыл героев, деревья содрогнулись перед дрожью земли. А после Бэм указал вверх, на небольшой просвет в массивных кронах и авантюристы сумели разглядеть нечто высокое, уходящее к облакам, будто бы прогоняющее закат, желая накрыться одеялом сумерек. Они были шокированы происходящим, но ещё больший страх пришёл, когда это нечто опустилось на землю в нескольких ярдах от них; послышался ужасно громкий хлопок, казалось его сила была способна расколоть планету точно орех. Вновь земля ушла из-под ног, большинство завалилось на спину, некоторые схватились за деревья.

— Исполин очнулся — сказал Курьёз; герои ошеломлённо принимали судьбу.

Какое счастье быть ангелом! Как хорошо жить в Верхнем мире, наслаждаясь благоухающими садами, принимать ванны в горячих источниках, пить лучшее вино! Да простят нам жители Небес сей рассказ, ибо он будет всецело сосредоточен на одной фигуре, неком Маиле — одном из сильнейших серафимов Райских угодий. Он принимал участия во многих спецоперациях в землях Среднего мира. Иногда против демонов, а порою его клинок поднимался и на существ, к его чести заметим всегда грешных.

Этого мужчину можно было узнать без труда. Он как бы выделялся из толпы, но не своим сиянием, а наоборот, серостью; при взгляде на него ощущалось беспокойство, будто бы нечто грызёт его изнутри, мешает радоваться жизни отдаваясь наслаждению в садах и тренировать новоприбывших херувимов, чтобы однажды те заняли его место. Всё это он если и делал, то с большой неохотой, но не по причине каких бы то ни было обид, а из-за тех самых воспоминаний пиявками присосавшимися к сердцу, о которых пойдёт речь далее; но перед этим следует воссоздать портрет героя наших строк.

Маил был похож на выжатый лимон, будто бы олицетворял старость; но в то же время angelici faciem мог дать фору любому небесному неофиту. Он часто выпивал; его предпочтением был сидр. Если бы читатель захотел узнать мужчину из толпы, в таком случае нам бы пришлось описать его следующим образом: густые брови, подобно двум колосьям пшена закрывающие глаза цвета зелени; мускулистые икры, накаченные бицепсы и лысая голова; правую руку охватывают чернильные узоры. Вот каким был Маил и все вышеизложенные черты внешности, он получил за время службы; лишь брови достались ему от отца.

Многие спрашивали его <<Да что же с тобой такое Маил? Никак ты болен!. Но разве эти несчастные по незнанию, святые по делам, души могут что-либо понимать? Нет, конечно нет; они не знают, что такое жертвы, им невдомёк как выглядит первозданный ужас, тянущий из своей утробы лапы, желающий завлечь тебя в беспробудную тьму. Они не знают, а мы знаем, потому как слышали эту историю и готовы рассказать её. Пожалуй название она будет иметь "Жертвы Колоса" или же "Тысяча ангелов склоняющих головы". Из наших рассуждений читатель уже мог догадаться, о чём пойдёт речь, наша же задача лишь ширить его догадки до образующегося вывода.