Шрифт:
– Люблю тебя, малыш, - говорит Адриан, глядя в глаза, и оставляет чувственный отпечаток поцелуя на моих губах.
– Люблю, - повторяю главное, что наполняет силой и верой изнутри, и целую любимые губы, с которых впервые сошло признание.
Глава 43. Стеша
В дверь настойчиво звонят. Я выхожу из душа и спешно хлюпаю мокрыми сланцами в прихожую.
– Иду! – говорю я, не представляя, кто за дверью.
Адриан? Нет… С ним мы сегодня договорились сходить на вечерний сеанс премьеры и встретится уже в кинотеатре. Вот, готовлюсь, собираюсь. Я в своей квартире, поэтому и его нежелательные родственники исключены. Разве что, мои…
Бросаю беглый взгляд в зеркало и, подтерев пару разводов под глазами, открываю дверь.
Картина маслом. Где-то я уже это видела… На коже мгновенно вырастают защитные шипы, как у дикобраза.
– Привет, чего так долго? – в своей привычной наглой манере приветствует меня сестра.
Какая-то она потрепанная… Обычно такой можно видеть её ранним утром. Без макияжа, с небрежным пучком на голове, с недовольной миной, разве что халата не хватает и разбитого будильника, который пострадал от тяжелой руки хозяйки. Но уже вечер… И чемоданы за спиной, которые недавно упаковывала в багажник иномарки Рона, сигналят о том, что она вновь меняет место жительства.
– Что случилось? – кивая на чемоданы, спрашиваю я ради приличия.
Можно предположить ряд событий, которые привели её сюда в двушку из шикарного особняка. Неужели справедливость все-таки ступила на правильную дорожку?
О, как поменялось её лицо- возмущенна до красноты. Пыхтит раздувая ноздри, похожа на мигеру.
Мила ворчит и сбрасывает чемоданы в угол. А за ними и свои кроссы, по хозяйски устроив их на обувной полке. Я мысленно молю Всевышнего о терпении, чтобы не убить собственную сестру.
Запираю дверь и морально настраиваюсь на скандал с выяснениями отношений. Я не уживусь с ней в одних стенах после того, что творила за моей спиной.
Сама закипаю от возмущения и с враждебным взглядом смотрю на то, как Мила распихивает свои вещи по шкафам.
– Жизнь ты испортила сама. Причем не только себе! – громко намекаю я о её паршивом поведении в доме семьи Рона. – Мне противно осознавать, что у меня такая сестра!
– Взаимно! – фыркает.
Её ничуть не трогает сказанное. Где совесть? Творит она, а стыдно мне.
– Господи, Мила, ты такая… - не хватает слов, чтобы описать все безобразие, которое вижу.
– Ну, какая? – со злостью вышвыривает она кофточку и таращится на меня, глаза из орбит вот-вот выкатятся. – Не такая, как ты, и слава богу! Бесхребетная размазня. Тряпка, возьми выжми и снова используй.
– Мила… - дыхание спирает от её прямоты и оскорблений, выливающихся не изо рта, а как из горшка с говном. И он бурлит - бурлит.
– Что Мила? Что Мила? Мне плевать, и не надо на меня так смотреть, - морщиться она на то, как блестят мои глаза. – Глазки-алмазки… Давай, зареви, что от тебя можно еще ожидать?!
Я сглатываю ком, и приглушаю чувства, которые смогла задеть сестра… Не стоит она их, как и моих слез. Все прощала, всегда пыталась понять, помогала, когда могла, терпела ради мамы… Но лимит исчерпан.
– Не дождешься, - холодеет мой голос. – Мне искренне жаль тебя, Мила.
– Не нужна мне твоя жалость!
Она огрызается – привычно, хоть бы раз удивила.
– Хочешь здесь жить – живи, - выкатываю свой чемодан и волочу в комнату.
– Я пас. Лучше с врагом, чем с тобой.
Мила бросает распаковку и громко усмехается мне в спину:
– Ой-ой… Как мы заговорили. И куда ты пойдешь? К нему?
– Не твое дело.
– Я же говорю бесхребетная! Один раз он тебя бросил, опять к нему ползешь. Тебя жизнь чему-то учит или нет?
– Да. Учит, - выглядываю из комнаты.
– Не слушать таких балаболок, как ты.
Глаза Милы сверкают. С вызовом смотрит на меня, приближаясь ко мне неспешным шагом и вкрадчиво, подобно змее, шипит:
– Адриан – говнюк. Как и все они… Не возьмет он на себя ответственность, когда прижмет. Использует и бросит.
– Я не спрашивала твоего мнения. Держи его при себе.
– А что такое? – наигранно округляет глаза. – Правда глаза колет, дорогая сестренка? Не обманывай себя, а то эта наволочка… – хлопает по подушке с усмешкой и бросает её мне. – Опять будет насквозь мокрой от слез.
– Реветь будешь ты, - бросаю подушку обратно.
– Громко и навзрыд. Когда поймешь, какой непроходимой стервой была и сколько дерьма натворила.
– Да-да… - закатывает глаза. – На твоем месте я не тянула бы с приятным самообманом и поставила все точки над и. Если так уверенна в Адриане, то проверь его… Бояться нечего, он же справится достойно, да?