На этой патетичной мысли мы начали стремительное падение вниз, такое стремительное, что я даже глаза от страха прикрыла. А мы падали, и я чувствовала, даже сквозь защитный купол, пронизывающий холод. Падение закончилось мягким приземлением, и меня бросили в пушистый белый сугроб. Я тут же подскочила осматриваясь. Мы стояли на вершине скалы, одной из многих, и везде насколько хватало глаз был снег, а я ненавидела зиму, с ее ледяными ветрами и пронзительным холодом. Задрожав как листик на ветру от очередного порыва ледяного воздуха, проклацала зубами незатейливый ритм, и осторожно проговорила, опасаясь откусить язык:

— Ты куда меня притащил, ирод чешуйчатый?

Чешуйчатый, сливающийся по цвету с окружающей средой, моргнул алыми глазами и подернулся легкой дымкой. Уже через миг передо мной стоял обнаженный мужчина, совершенно не беспокоящийся по поводу своей оголенности. Я стыдливо отвела глаза, но они сами то и дело косились в сторону Лисантиила. По его губам прошла усмешка и я разолилась.

— Хоть бы срам прикрыл, а то отморозишь.

Не обратив на мои слова ровно никакого внимания, он подтолкнул меня к скале в которой был прорублен вход. Радуясь хоть какому-то укрытию, поспешила внутрь. Там оказалось на удивление тепло и уютно, внутри камень сиял мягким желтым светом. Решив, что уже достаточно согрелась, да и пора честь знать, у меня еще дел полно, от князя там убегать, от мамки по шее получать, Любаве выговор за непристойное поведение и за непостоянство сделать. И пока дракон ушел куда-то, наверное портки надевать, как раз можно тихонечко уйти. Осторожно, и как мне казалось неслышно, прокралась к самому выходу, и позади себя услышала грозный рык, а потом приказное:

— Стоять!

Я рванула со всех ног, на бегу хватая метлу.

— Ага, нашел дуру. Попробуй догони.

На бегу запрыгнула на верную подругу и услышала непонятный свист.

— Прибью заразу.

Хотя может мне это показалось. Уже практически долетев до обрыва, почувствовала резкий рывок в сторону, из-за чего едва не лишилась своего транспорта, но вовремя схватила древко, а потом нас с метлой потянули назад. Этот детина, уже кстати почти одетый, закинул на метлу веревку и медленно тянул на себя.

— А ну пусти, юродивый.

Он прищурил злые глаза.

— Лучше молчи ведьма, целее будешь.

Вняв угрозе, примолкла. Подтянув к себе, Лисатниил ссадил меня с метлы, и на руках внес обратно в теплое и уютное нутро скалы. Поставив на каменный пол зло спросил:

— Ну и чего ты от меня бегаешь?

Уж слишком он злой был.

— И ничего не бегаю.

Его брови скептически выгнулись.

— А как тогда это назвать?

Задумавшись на миг, выпалила.

— Ну, я дома кое-что забыла. Думала быстренько слетать забрать, и обратно.

Он скрестил руки на груди, все еще голой кстати, видимо я прервала его утренний туалет, поэтому он и злится.

— А повтори-ка что ты там кричала?

Сглотнув вязкую слюну, мало ли что в голову этим хладкровым придет, вон поговаривают когда Горыныч молодой был, мог за непонравившийся взгляд все село спалить, а взглядов было много, ибо не каждый день чудище трехголовое видишь, поэтому и отстраивали люди жилища свои едва ли не каждый месяц.

— Нууу, это я так демонстрировала свое уважение.

Нехорошая ухмылка исказила красивые губы.

— Неужели? Считай я впечатлился. — подойдя практически вплотную, и наклонившись, потому как я ему едва до груди доставала, выдохнул. — Позволь продемонстрировать ответные чувства.

Отступив на шаг, от чего в глазах крылатого вспыхнул азарт, проговорила.

— Право не стоит.

Он улыбнулся, хищно и плотоядно. Стремительно нагнав меня, подхватил на руки так легко, словно я ничего не вешу, и потащил вглубь пещеры.

Там оказалась большая круглая комната, в которой было еще три двери пробито. Меня потащили в ту что левее. Поставив на ноги с такой осторожностью, словно я самое ценное сокровище, дракон пояснил:

— Это твоя комната.

Осмотрелась и признала что недурно. Вот только мне этого совсем не нужно. Гладкие отполированные стены напоминали хрусталь, темный каменный пол устилал ковер, в котором утопали ноги. Кроме огромной кровати мебели больше не было.

— Зачем все это?

Нехорошие подозрения закрались в мою душу. Дракон неспешно подошел к кровати, что-то взял с нее, это оказался широкий металлический браслет, и подойдя защелкнул это варварское великолепие на моей руке.

— Ты теперь принадлежишь мне.

Едва сдержалась, чтобы снова не выдать нечто ругательное, задумчиво поскребла замок, который не хотел раскрываться и мягко спросила:

— Ума лишился? Я что, вещь какая, чтобы меня вот так вот присвоить?

Лисантиил смотрел на меня с какой-то шальной улыбкой.

— Нет, не вещь. Ты — сокровище.

Сокровищем я быть отказывалась, и протянув руку потребовала.

— Сними немедленно.

Губы дракона сжались в тонкую нить.

— Нет.

— А как же Любава?

В его взгляде промелькнуло удивление.