Шрифт:
Дениз сидела на кровати, чинно сложив руки с перевязанными запястьями поверх одеяла на округлившемся животе. Руки и очки в толстой черной оправе – первое, что бросилось Роланду в глаза.
Она заметила это и сняла очки, лицо сразу стало растерянным и беззащитным. Бледные волосы – она перестала подкрашивать их рыжим – уныло висели вдоль щек, она заправила их за уши, но они выбились снова.
– Привет, Дениз! Как ты? Я по делу, – сказал Роланд.
– Я там что-то напортачила?
– Не беспокойся, завтра Оливье зайдет к тебе и разберетесь. Когда тебя выпишут?
– Наверное, через день, – она снова заправила пряди за уши и надела очки.
– Доктор сказал, что с тобой и твоим малышом все в порядке.
Она села повыше, подогнув под себя ноги.
– Я такая дура, мсье Роланд! Даже этого не могла сделать по-человечески, раз уж решилась…
– Наоборот, ты умница, Дениз! Ты молодец, не растерялась в жизнеугрожающей ситуации. Ты все правильно сделала. Скоро будешь дома.
– Спасибо, что вы пришли…
«Ну давай! – мысленно подогнал ее Роланд, – ты веришь в доброго дядю!»
– Не знаю, что мне теперь делать, мсье Роланд…
– Я тоже не знаю, Дениз… – начал он раскручивать свиток своего намерения, – что мне делать. Я никак не могу подобрать тебе замену. Хотел попросить тебя вернуться.
– Вы шутите? Я вряд ли смогу также хорошо работать сейчас… И я такая страшная стала!
– Глупости! Очки тебе очень идут, только оправу надо бы другую… и стрижку, а еще…Ты как себя сейчас чувствуешь?
– Хорошо.
– Тогда предлагаю совершить побег, – прошептал Роланд.
– Зачем? – также шепотом спросила Дениз.
– Увидишь!
_______
Расспросив врача, что можно принести пациентке, Роланд ушел. В магазинчике неподалеку он купил джинсы, просторную мужскую ветровку с капюшоном и кеды. Вскоре он вернулся, торжественно неся цветы и фрукты, а затем снова покинул больницу. Следом за ним вышел подросток в ветровке.
Сомнений не было – снова требовалась помощь Аннет. Специальную одежду для беременных, которую он видел в витрине торгового центра, он отверг. Слегка замаскировать интересное положение можно было и по-другому – он вспомнил Франческу с ее платьями-мешками, и приведя свою подопечную в салон Аннет, обрисовал хозяйке новый образ умницы Дениз, каким он его видел.
Смущенная его вниманием, Дениз однако с удовольствием облачалась в разные наряды.
– Уверен, – тихо сказал он девушке, – твой малыш еще не успеет родиться, а уже найдется человек, который с радостью будет ему папой. Твое обаяние засверкало новыми гранями, так что соберись и… сосредоточься пока на работе, не сомневаюсь в твоих будущих успехах!
Глядя на нее, Роланд думал о том, что она может возомнить себе после этого и куда это все может свернуть, думал о сплетнях, которые зарождаются сейчас в голове у Аннет, и усмехался внутренне.
«Но кто бы мы были без слухов и сплетен?» –
вспомнился ему одинокий осколок из когда-то читанного Полем стихотворения.
Но за его усмешкой стеной темной воды стояла глубокая печаль. Отчего-то сейчас все – его теперешняя семейная жизнь, и галерея, о которой он столько мечтал в прошедшие годы, и даже его поиски и полуоткрывшиеся тайны – казалось ему ненужным, бесцветным, пресным. И пытаясь докопаться до источника радости, он уткнулся в облако рыжих волос, но, разозлившись, разметал это облако и теперь попал в свою детскую комнату, еще в том, первом в его жизни доме, где можно было отгородится тщедушной картонкой от мира и сладко почитать, заснуть в обнимку с книгой и едва проснувшись продолжить.
Он смотрел на женщин, вспоминая свой разговор с Артуром о рычагах и нитях, и вытягивал потихоньку, как внутренность кармана, в котором лежали мелкие разноцветные бусинки, свое тайное родство с кукольным доктором. «Пока не умрешь – не воскреснешь, да-да, мадам!» Хитрый черт!
Оплаченные покупки он попросил доставить домой к Дениз, и поспешил вернуть девушку в клинику.
Заметки неразборчивым почерком
Сопротивление творения своему создателю – ключевой момент для человеческой культуры, касается ли это священной истории или любого ремесла. Мне нравится ощущать это сопротивление, эту другую волю. Я с большим любопытством наблюдаю, как герой, задуманный второстепенным изо всех сил лезет вперед и выбивается в главные, мало того, он тянет за собой другого героя, совсем эпизодического, по первоначальному плану, и возвышает его до себя. Я люблю отпускать вожжи, если чувствую живую силу создаваемого мной, его стремление стать чем-то иным, нежели то, что я задумала. Именно здесь, на стыке моей и иной воли, именно в этой борьбе рождается живая система – мир героев, внутри которого протекает их жизнь.
Главный сценарий
– Ты возьмешь с собой длинное платье?
– Зачем?
– Там ветер, будет красиво…
– Хлопающее как флаг платье? – улыбнулась Эмма, ей хотелось понять, из какого тайного ящика он вытащил эту фантазию.
– В детстве мне очень нравилась одна женщина… – начал Артур, но видя, что Эмма собирается пошутить над этим, он какое-то время смотрел ей в глаза, раздумывая, продолжать ему или остановиться, потом достал сигарету.
Эмма наблюдала, как он зажег ее и глубоко затянулся.