О готовящемся празднике Морби предупредил Финка телефонным звонком, но, к сожалению, именно в этот день инспектор наконец задержал Красавчика и был вынужден, позабыв о развлечениях, допрашивать его по горячим следам.

Оказалось, что известный домушник и донжуан на этот раз очаровал хозяйскую дочку, которая не только помогла ему проникнуть в дом, но и подсказала адрес покупателя. Картина была возвращена, а вот Финк не смог посетить последний день работы клуба даже с опозданием.

В пятницу он позвонил в особняк и, договорившись с Морби, нанес тому визит. Окончание сезона действовало на бывшего старшего инспектора удручающе. На словах он еще хорохорился, тяжко вздыхая и через слово сетуя на то, как тяжело ему давались последние деньки и как он хотел бы просто поскучать с газетой в руках и бренди в бокале. Но Финк прекрасно видел: больше всего на свете его бывший начальник боится как раз этого свободного времени.

Пока мужчины разговаривали и пили коньяк, Молли что-то печатала в соседней комнате, должно быть, не желая мешать разговору стрекотней своего «ундервуда». В какой-то момент Финк поднялся с места и, делая вид, будто бы у него затекла нога, прошелся по комнате, украдкой заглянув туда, откуда раздавалось пощелкивание клавиш.

Это был крошечный закуток за картотекой, обстановка которого говорила о строгих, почти пуританских вкусах владельца кабинета. Признаться, видя, как тесно Морби общается с мисс Стоун, Финк вообразил, что Молли является чем-то вроде гражданской жены бывшего старшего инспектора, который то обращался к ней в официальном стиле, именуя мисс Стоун, то вдруг, забывшись, тепло называл ее просто Молли. Будь закуток, в котором печатала, не обращая внимания на гостя, секретарша, убран в женском стиле, он мог бы заключить, что его догадка верна. Но увы… Впрочем, кто знает, быть может, мисс Стоун из тех эмансипе, которые не приемлют ничего женского? А в этом случае возможно, что вкусы мужа и жены совпадают. Финку вдруг нестерпимо захотелось осмотреть комнаты самой Молли, ведь пока что он видел так мало: кабинет Морби, квартирку Линка и библиотеку, используемую для заседаний клуба наверху.

– Интересно, в этом особняке есть свободные комнаты? – спросил он, и Молли тут же перестала печатать, обернувшись и тепло улыбнувшись Филиппу.

– Да много свободных, – обрадовался вопросу Морби. – А что, может, и вправду переедешь? Ты ведь вроде говорил, что один?

– Никакой жены, никаких детей, – Финк развел руками. – Да и вещей, положа руку на сердце, не так уж и много: бюро, круглый дубовый стол от дедушки, складной умывальник, несколько стульев, книжный шкаф… От всего остального с радостью избавлюсь. Мне удобнее, чтобы спальня находилась за кабинетом, от столовой же могу вообще отказаться, здесь, как я понял, полный пансион.

– А что, хорошая идея! Вот только до Скотленд-Ярда добираться не ближний свет.

– Я привык много ходить. Моя нынешняя квартира на улице Виктории уж слишком близко, после службы тело требует разминки, ан нет, не получается. А гольф у меня по воскресеньям, и то если нет дождя. Еще занимаюсь боксом, но в последнее время как-то разленился.

– Прекрасно! Молли, можешь взять ключи у миссис Смит и показать Филиппу что тут да как, – Морби довольно потирал руки. – Кстати, Линк говорил, что собирается переехать в комнаты, что с одной стороны граничат с нашим залом заседаний, а с другой – с гнездышком добрейшей хозяйки. Следовательно, его апартаменты также можно показывать.

– Габриэлю что-то не нравится в его комнатах? Я был там, и мне они показались вполне удобными.

– Не в том дело, – Морби вздохнул, – Линк давно и тяжело болен. Собственно, я сейчас отдыхаю ровно три дня, после чего сопровождаю его в Мюнхен к доктору.

Обойдя все пустующие комнаты, Молли предложила выпить чаю в ее апартаментах. Это было как раз то, чего и хотел Филипп. Вместе они поднялись на второй этаж, но направились не в сторону зала заседаний, а пошли направо. Мисс Стоун занимала угловые комнаты, одного взгляда на которые Финку было достаточно, чтобы понять: здесь проживает старая дева. Никаких следов пребывания бывшего старшего инспектора не наблюдалось, да и не могло быть. Розовые шелковистые обои были густо увешаны фотографиями в рамочках и пожелтевшими от времени вырезками из газет. В одной из статей Финк не без труда разглядел фотографию самой миссис Стоун в смешной шляпке и простеньком клетчатом платье, вроде тех, какие носят преподавательницы в женских школах. Впрочем, Морби как раз говорил, что когда-то Молли учила девочек.

– О нет, мистер Финк, не смотрите, я стесняюсь, – зарделась Молли, ставя на столик вазочки с печеньем и конфетами. Перед этим она позвонила служанке и, должно быть, распорядилась подать им чай.

– Я узнал вас, – Финк показал на фотографию и, наклонившись к статье, попытался разобрать текст. Морби говорил, что Молли проходила свидетельницей по какому-то делу, теперь Филипп понял, по крайней мере, то, что дело это имело резонанс в прессе и, судя по всему, пожилая дама до сих пор гордится тем, что произошло с ней в молодости.

вспомнилось Финку, он улыбнулся в усы и тут же сделал лицо «я весь внимание».

– О, это было так давно, – она махнула ручкой и поправила перед зеркалом выбившуюся из прически прядь.

В этом момент белокурая незнакомая служанка внесла поднос с чаем.

– Вы были популярны, – Финк подсел к столу, сделав маленький пробный глоток. Чай оказался без сливок, но был хорошо заварен и пах жасмином.

– Да, были времена, – Молли сощурилась от удовольствия, – я и помыслить не могла, что этот день перевернет всю мою жизнь. Знаете, я так поняла, что Сусанна для того, чтобы получить место секретаря при инспекторе Морби, отдала миссис Томпсон собственный дом.

– Откуда вы знаете? – откусывая кусочек печенья, поинтересовался Финк.

– Ну, хотя бы потому, что миссис Томпсон не вернулась к своему бывшему боссу.