Через минуту оркестр снова заиграл задорную мелодию, и ночная жизнь вошла в привычное русло.

– Уроды, - обиделся Боря.
– Зачем бутылку-то кидать было? А если бы в голову кому попали?

– Кстян, - промычал уже сильно пьяный Данилыч и про-тянул к нему расто-пыренную пятерню.
– Уажаю.

– Ну что, - сказал Боря, - на посошок? И надо Данилыча домой отвезти...

Выпив, Боря попрощался и практически поволок Данилыча к выходу. В этот момент по лестнице со второго этажа спускались две женщины, и, заметив их, дядя Юра расплылся в улыбке. Одной из них было лет сорок, другой, наверное, не больше двадцати. Дама постарше была одета в черное платье до колен с глубоким вырезом на пышной груди. Ее молоденькая спутница смахивала на школьницу. Клетчатая темно-красная, со складками, юбочка чуть выше колен, белая блузка с расстегнутыми на груди пуговками. Круглое личико, светлые волосы, схваченные на затылке черной резинкой.

– Стел-лоч-ка, - пропел Чуев, когда женщины подошли к столу.
– Как же я по тебе соскучился.

– Иду, мой хороший, - ласково ответила та, что была постарше.
– Иду.

Костя понял, что вторая - это Машенька. Машенька была весьма хороша, только красной шапочки не хватало и лукошка с пирожками для бабушки. Чуев поднялся навстречу к Стелле. Костя посмотрел на него и тоже встал. Дядя Юра поцеловал Стеллу в щечку, а затем и Машеньку.

– Давно тебя не было видно, - сказала Машенька.

– Лечился. Познакомьтесь. Мой товарищ по лечению - Константин.

– Какой красавчик, - улыбнулась Стелла.
– Стелла.

– Маша.

– Номера готовы?
– спросил Чуев.

– Конечно, готовы, - улыбнулась Стелла.

– Так чего же мы стоим?
– удивился дядя Юра и повернулся к Маше: Машенька, очень тяжелый случай, - кивнул он на Костю.
– У человека отшибло всю память. Тридцать лет прожил и ничего не помнит. Ты уж постарайся...

Дядя Юра не договорил. Он лишь улыбнулся и, обняв Стеллу за талию, пошел к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Счет мне, - крикнул дядя Юра с лестницы и поцеловал Стеллу в шею.

Машенька кивнула головой и посмотрела на Костю.

– Ну что, - улыбнулась Машенька, - пошли восстанавливать память?

Машенька взяла Костю за руку и повела на второй этаж. В зале народ веселился от души. Оркестр весь вечер выдавал заводные мотивчики.

Комнатка, в которую Машенька привела Зубкова, была оклеена дешевыми, но не противными обоями и имела размер три на пять метров. Посреди комнаты стояла кровать. Плафон с одной лампочкой, висящий под потолком, давал слабое освещение. Рядом с входной дверью были двери в туалет и ванную, а напротив небольшое окно, плотно занавешенное шторой. Зубков подошел к окну, чуть отодвинул штору и, взглянув на улицу, отошел от него и сел на кровать. Кровать без скрипа туго прогнулась под ним. Машенька закрыла дверь на щеколду, обошла вокруг кровати, распустив волосы, села Косте на колени, качнув своей молодой, упругой грудью к его носу. Костя посмотрел ей в глаза и, взяв руками за попку, притянул к себе поближе. Внутри у него что-то зашевелилось, появилось приятное головокружение. Машенька расстегнула пуговицу его рубашки. Затем вторую...

– Как зовут твоего приятеля?
– спросила Машенька, продолжая неторопливо расстегивать пуговицы на Костиной рубашке.

– Ты же его знаешь, - ответил Костя, чуть сжимая пальцами упругие ягодицы.

– Да нет, - усмехнулась Машенька, - я про половой член.

– А-а...
– понял Костя.
– Его зовут член. Или, если официально, пенис.

– Пенис?..
– задумалась Машенька и, посмотрев в потолок, перестала расстегивать пуговицы.
– Как же ты с ним разговариваешь?..

– Что?
– опять не понял Зубков.
– А что, с ним нужно разговаривать?

– Ну... некоторые разговаривают. Дают имена...

– Какие, например?

– Ну, там... Железный Феликс, Шалунишка, - не спеша перечисляла Машенька, напрягая память, - Келдыш, Солдат, Малыш, Кегля, Тушканчик, Бориска, Живчик.

– Хм-хм. Ну... Феликс - еще куда ни шло, а вот насчет железного... это он тебе приврал.

– Я и сама знаю, - сказала Машенька.
– Две минуты - и на боковую.

– Ну а у тебя как ее зовут? Дразнилка?

– Киска, - улыбнулась Машенька, кокетливо склонив голову набок.

– И о чем же вы с ней беседуете?

– Так... о разном... я ее люблю... глажу...

– Гладишь?
– поднял брови Костя.
– Вообще-то это называется мастурбацией, а не беседой. Хотя...
– вздохнул он, - какой собеседник попадется. В этом обществе мастурбация и дискуссия, судя по всему, обозначают одно и то же.

– Как это?
– удивилась Машенька.

– Движение есть, а дети не рождаются.

– Как в буддизме, - сказала Машенька и нежно поцеловала Костю в нижнюю губу.
– Главное - процесс.

– Че-го?
– от услышанного Костя перестал мять Машенькины ягодицы и чуть не открыл рот.

– Я сейчас тебе все объясню, - прошептала Машенька и мягко повалила Костю на кровать.

В зале уронили что-то тяжелое, и грохот смешался со звоном стеклянных осколков. За стеной послышалось рычание. Зубков успел разобрать голос Чуева.

Со следующей секунды он перестал воспринимать окружающий мир, кроме того, что было в этой маленькой комнатке...

Глава 15

"Слово дворянина и история Моисея".