— У них была тысяча возможностей отомстить за своего пророка, потому что язык — это ерунда по сравнению с поступками, — Джейме не удержался и посмотрел на дочь. — И не факт, что у них это не получилось… — добавил тихо. Малышка успела пригреться и уснуть и теперь сладко причмокивала во сне маленьким ротиком.

— Не говори глупости! — фыркнула Бриенна. — Это не месть. Она… Милая. И ее хотя бы легко отличать от других детей, даже без имени.

Джейме хмыкнул и не стал говорить, что думает об этом.

— Кстати, об имени, — сказал он вместо этого. — Я поговорил с Серсеей. Она хочет, чтобы ее звали Джейми. Она всегда считала, что во мне чувств примерно как у дерева.

Бриенна, кажется, хотела что-то возразить и на это, но не стала. Лишь улыбнулась одной из тех беззаботных улыбок, что появлялись на ее лице так редко, и прошептала:

— Имя замечательное.

***

— Ты нарочно это устроил? — выпалила Серсея, едва переступив порог. Джейме порадовался, что Бриенна подскочила ни свет ни заря и, едва перекусив остатками ужина, ушла наблюдать за подготовкой к выступлению армии.

— Устроил что? — хмуро спросил Джейме, натягивая штаны. Он не должен был торопиться, но находиться голым рядом с Серсеей почему-то не хотелось.

— Не притворяйся! — зло фыркнула Серсея. — Ты оставил ребенка на целую ночь, чтобы она своим криком довела меня до безумия. Не надейся — ничего не выйдет. Скорее твои драгоценные Старки сойдут с ума и унесут ее в лес подальше!

Джейме изумленно посмотрел на малышку. Она мирно спала в своей кроватке — и сейчас, и всю ночь. На самом деле, она спала так крепко, что у них Бриенной даже получилось насладиться не только крепким сном, но и друг другом.

— Не представляю, как бы Старки отнесли свое божество в лес, — мрачно отозвался он. — Они с чужими-то детьми этого не сделали. И плакали наверняка твои подопечные — Джейми всю ночь спала.

— Ты правда считаешь, что я не отличу криков этих мелких поганцев, от… — она запнулась и замолчала.

Джейме нахмурился и сухо осведомился:

— Может, это твоя совесть наконец проснулась?

— Ты теперь и со Сноу трахаешься? — неприязненно скривилась Серсея. — Или он тебя одними разговорами заразил? Решила бы, что вы сговорились, но Сноу для этого слишком туп, а в твоем лексиконе я не припомню слова “совесть”.

Она подошла к кроватке, сжимая пальцами виски. А потом повернулась к Джейме и спросила уже совсем другим тоном:

— Ты действительно не слышишь?

— Не слышу что? — переспросил Джейме, напряженно за ней наблюдая.

Серсея покачала головой, пробормотала:

— Поверить не могу… — и, прежде чем Джейме успел что-то сделать, взяла дочь на руки. И сразу выдохнула, будто сбросила с плеч тяжелый груз. — Вот же чудовище! — протянула скорее удивленно, чем зло.

Джейме и сам почувствовал странное облегчение, и был почти уверен, что оно исходит от проснувшейся малышки.

— Я очень надеюсь, что она не станет проворачивать такие штуки, решив, что ей нужны и отец, и мать одновременно, — сказал он, занявшись доспехом.

— А то что? — прищурилась Серсея. — Станешь делить ваше уютное гнездышко со мной или в мою спальню свою бабу притащишь? И Сноу в довесок, чтоб не скучать?

— Мы говорим три минуты, и ты уже трижды упомянула наше Величество, — не удержался от поддевки Джейме. — Он-таки сумел произвести на тебя впечатление?

Серсея презрительно поджала губы, помолчала, чуть-чуть, едва заметно покачивая дочь на руках, а потом вдруг резко спросила:

— Там, в темнице… Там было что-то от Сноу?

Джейме нахмурился, пытаясь понять, что значит “что-то от Сноу”, потом сообразил:

— Плащ. Одна из тех здоровенных накидок, подбитых мехом, что они тут носят. Дейенерис с чего-то решила, что Сноу непременно вернется — то ли за ним, то ли за нами. Не знаю, что творилось в ее больной голове, но этот плащ спас нам если не жизнь, то здоровье.

— Ясно, — Серсея снова повернулась к нему, но уже немного растеряв недавнюю браваду. Окинула взглядом доспех и спросила глухо: — Ты правда этого хочешь — умереть за него?

— Я хочу исполнить свой долг, — Джейме слишком резко рванул металлическую бляху-застежку и едва не сорвал ноготь. — А если и умереть — то умереть с честью. За свою семью, за свою женщину, детей. За Короля, который в отличие от всех остальных хоть что-то для меня сделал.

— Долг, — скривилась Серсея. — Ты стал говорить, как отец.

Джейме оставил этот выпад без ответа и впервые в жизни подумал, что, возможно, нужно было действительно больше слушать отца. И меньше — Серсею. А точнее, собственное эгоистичное сердце. Он закончил с доспехом и выпрямился, скрестив руки на груди.