Шрифт:
И на меня вновь попала солидная порция крови.
— Вашу мать! Вы издеваетесь? — ругнулся раздраженно я, отбрасывая от себя мёртвое тело. — Точно новый набор одежды придётся покупать!
— ЧТО ТВОРИТСЯ НА АРЕНЕ!!! Это не бой! Это бойня!!! — уже визгливо причитал ведущий.
— Кстати, вам повезло, отребье! У меня плохое настроение! — рассмеялся радостно я, делая несколько шагов к троице оставшихся воинов, которых, наконец, проняло и те стали сдавать заднюю. — Ведь мне сегодня сказали, что я до безумия враждебен! Но эта игра мне уже наскучила! Пора с ней кончать! Только не вздумайте сдаваться, — предупредил я их. — У вас был шанс…
Рука вновь легла на субстанцию, но теперь пришла пора «лезвий» и «потока».
Я уже видел, что противники неспособны сражаться, их боевой дух был сломлен увиденной жестокостью.
— Я сдаю…
— Сда…
— Я проиг…
Свои фразы они так и не смогли договорить до конца, те просто застряли на выходе окоченевшего горла. Джады запорхали с неуловимой скоростью и через несколько секунд град «лезвий» вкупе с «потоком» превратил их тела в кровавое решето и кашу из плоти, костей и кожи. А так как я оказался прямо в середине этой троицы, то с ног до головы был залит кровью.
— Аре кате ла тийз нор ам эс фэр… безымянное отребье… вы сами повинны в такой судьбе… — вырвалось сухо у меня.
Лишь через миг я понял, что зал молчал и с неверящим шоком взирал на меня. Но стоило над головой поднять руку с окровавленным джадом в ней, как взрыв огненного Армагеддона произошел вновь.
— ЭТО НЕЧТО! ЭТО НЕЧТО! ЭТО НЕЧТО! КТО ПУСТИЛ ЗВЕРЯ НА АРЕНАРИЙ?! КТО?! — ревел охрипшим голосом диктор. — Поприветствуйте андабата в двух категориях. Первого в истории!
И толпа ему лишь в этом потворствовала:
— Ла-за-рев…
— Ла-за-рев…
— Ла-за-рев…
Вип-ложа Грановских.
А пока в зале аренария «Ветвь» бесчинствовала безумная толпа, в ложе стояла звенящая тишина. Ведь стоит упасть иголке, как её звук услышат все, а троица бледных аристократов не могла поверить в увиденное.
И первой, как ни странно пришла в себя представитель боярского рода. Точнее представительница, которая оказалась подле ошеломленного деда и, вцепившись тому в плечо, нервно и совсем тихо говорила ему на ухо:
— Деда, он сверхталант, он нам нужен! — взволновано и отрывисто шептала Алина, не узнавая собственного голоса. — Его нельзя никому отдавать! Нельзя… Никому… Прости меня… но как мне кажется… он даже сильнее дяди в его возрасте! А дядя уникум!
Глава 14. Нападение, награждение и тьма на горизонте…
Вип-ложа Грановских.
Пока в зале аренария «Ветвь» бесчинствовала безумная толпа, в ложе стояла звенящая тишина. Ведь стоит упасть иголке, как её звук услышат все, а троица бледных аристократов не могла поверить в увиденное.
И первой, как ни странно пришла в себя представитель боярского рода. Точнее представительница, которая оказалась подле ошеломленного деда и, вцепившись тому в плечо, нервно и совсем тихо заговорила на ухо:
— Деда, он сверхталант, он нам нужен! — взволновано и отрывисто шептала Алина, не узнавая собственного голоса. — Его нельзя никому отдавать! Нельзя… Никому… Прости меня… но как мне кажется… он даже сильнее дяди в его возрасте! А дядя уникум!
Голос внучки, словно вывел из транса пожилого мужчину, ведь он и сам был не слабо удивлен и даже восхищен увиденным. Ему пришлась по душе необычайная беспощадность Лазарева. И тот с задумчивым видом, наконец, вынес свой вердикт:
— В чем-то ты права, Алиша, даже мой брат не был настолько хорош, — и старик вдруг весело хохотнул, — в восемнадцать лет. Видишь, а ты боялась, — поддел он внучку. — Парень справился и без нас. Если я не совсем выжил из ума, он сейчас один из сильнейших витязей в империи.
— Даже из дворянских сословий? — сглотнула ошеломленно девушка.
— Даже из дворянских сословий, — кивнул Трубецкой с загадочной улыбкой. — Занятный он.
— Деда, скажи, а он… — девушка вдруг слегка смутилась. — Он не слишком жесток? Да, я видела, как убивают на аренариях и магинариях. Видела, как убивают дворяне. Но это отличается. Лазарев это сделал с особой жестокостью и цинично. Он в прямом смысле выпотрошил их и искупался в крови.
От такой реакции внучки, Михаил позволил себя слабую и понимающую улыбку, ведь, по его мнению, война и кровь это не женское дело.
— Воин не может поступать иначе, а смерть есть смерть, какая бы она ни была, — стал объяснять Трубецкой. — Как видишь, у него есть свои принципы и он не глуп. Пацан сразу же понял, что это был сговор с целью его прикончить. Тогда в чем смысл щадить своих врагов? До этого он убивал мгновенно. Сейчас поступил иначе. Возможно, даже играл на публику. Все они должны были это понимать в тот момент, когда подписывали договор жизни и смерти и получали деньги Ветвицких.