Всем, и ему в том числе, было бы куда легче, если бы он умер во время взлета. Увы, ему не повезло. Пришли врачи, заковали его грудь в гипсовый жилет, накачали наркотиками и продлили агонию на многие часы. А у нас, остальных, все так болело и ныло, что сочувствия на беднягу Джо попросту не хватало.

Наконец парень совсем дошел до ручки. Он стал громко стонать, умоляя снять с него гипс. Уолтер Миллис был единственным, кто отозвался на эту просьбу, но Брейк не согласился. Они начали спорить, не стесняясь в выражениях, а мы лежали в своих гамаках и слушали. Все это тянулось довольно долго, пока один из соседей Валинеза не заметил, что парень подозрительно затих. Ему уже ничего не было нужно.

Мы позвали врачей, и они унесли беднягу на носилках. Да, я мог рассказать Валинезам, как умер их единственный сын, - почему бы и нет?

– Пожалуйста, мистер Хаддон, расскажите нам все, как было... прошептала миссис Валинез, со слезами глядя на меня. Ее муж нахмурился и коротко кивнул. Тогда я наконец решился.

– Вы знаете, что Джо умер в космосе, - начал я.
– Он получил во время старта серьезные повреждения внутренних органов и сразу же потерял сознание. К счастью, ему не пришлось страдать - очнувшись, он почти сразу же скончался. И боли, похоже, не ощущал. Он лежал и глядел в иллюминатор на звезды. Они были прекрасны, эти далекие солнца, словно ангелы, Джо смотрел на них спокойным взглядом, а затем что-то прошептал, повернулся на бок и заснул навеки. Миссис Валинез, обливаясь слезами, тихо запричитала:

– Боже, спасибо за твою милость. Мой сын умер, глядя на звезды, что летели в космосе, словно ангелы...

Я не мог смотреть на это. Поднявшись, я пошел к выходу, а Валинезы даже не взглянули мне вслед. Они сидели, держась за руки, как дети, и плакали.

Выйдя из лавки, я достал сигареты. Но не успел закурить, как на пороге позник Валинез. Он растроганно потряс мне руку:

– Спасибо, сержант Хаддон. Мы вам очень благодарны.

– Я просто выполнил свой долг, - сказал я и поспешил к такси.

Захлопнув дверцу, достал конверт с надписью "Джо Валинез" и разорвал его в мелкие клочья. Я возблагодарил бы Господа, если бы никогда не получал этого письма - и других, что лежали у меня в кармане, тяжелые, словно могильные плиты.

Я сел на утренний самолет, направляющийся в Омаху. Сразу же после взлета заснул, и ко мне вернулись кошмары...

Чей-то голос прокричал:

– Идем на посадку!

И ракета начала опускаться. Мы вновь лежали в гамаках, спеленутые ремнями безопасности, и мечтали, чтобы в стенах были иллюминаторы, и мы бы видели, что происходит снаружи. Но еще больше хотели, чтобы при посадке ни одна ракета не разбилась - или хотя бы не НАША ракета...

– Спуск продолжается...

Двигатель гремел под нами словно молот, но не постоянно, как при старте, а взрывными сериями: "Бом-бом-бом-бом", затем пауза и снова: "Бом-бом-бом-бом". Сержант Брейк кричал что-то, но слова терялись в реве, доносящемся из-за стенок - ракета уже вошла в атмосферу.

Грохот двигателя стал иным - теперь откуда-то снизу доносилось непрерывное: "Краш-краш-краш!" Нам оставалось только молиться: "Господи, спаси, спаси, спаси!.."

Последовал последний, самый сильный удар, и отсек погрузился во тьму. Лампы, даже аварийные, разом погасли. Все заорали одновременно. Потом кто-то склонился надо мной в темноте и голосом Брейка Джердена приказал:

– Фрэнк, снимай ремни и вылезай! И все остальные - вылезайте немедленно!

Мы сели на Марс и остались живы. Но мы были полумертвы от усталости, а начальству не терпелось начать действовать.

Загорелся тусклый аварийный свет. Брейк орал не переставая:

– Надеть дыхательные маски! Немедленно! Надо срочно выходить наружу!

– Мой Бог, мы только что сели, разобраны на части, так что и пальцем не пошевелить... мы просто не в силах!

– А я говорю, надо выходить! Несколько ракет разбилось при посадке! Мы должны помочь раненым! Надеть маски! Быстро, сукины дети!

Пришлось оставить свои гамаки. Месяцы муштры в Центре подготовки не прошли даром. Джим Клаймер был уже на ногах, Уолтер пытался распутать ремни в гамаке подо мной. Кто-то отчаянно ругался в полутьме, и ему вторили несколько других голосов.

Когда я наконец спрыгнул на пол, мои колени подогнулись. Рядом приземлился юный Лассен и тут же завалился на бок. Джим было склонился над ним, но Брейк, стоя у распахнутого люка, орал без передышки:

– Выходите, парни! Выходите, черт бы вас побрал! Мы побежали вниз по трапу. Зажим маски такдавил мне на нос, что я не мог толком вздохнуть. Внизу, у спущенного пандуса, стоял офицер и кричал, чтобы мы выходили наружу и присоединялись к пятому отряду.

Холод. Ледяной холод, и бледное сияние маленького сморщенного Солнца в медном небе, и волнистая, охряно-красная песчаная равнина до самого горизонта... Песок скрипел под башмаками, когда наш отряд проследовал за капитаном Веллом к далекой металлической глыбе, которая лежала, непривычно наклоненная носом вниз, на склоне высокой дюны.

– Торопитесь, парни! Быстрее!

У груды металла, что когда-то была ракетой-7, нас ожидало кошмарное зрелище. Корпус был смят в гармошку, словно бумажный. Через трещины выползали окровавленные люди, взывая о помощи. Из лопнувших топливных баков доносилось громкое бульканье...