Ещё хорошо, если успевал быстро убрать следы преступления, и они опять начинали сверкать своей непорочной чистотой. Ну, как хирургическая операция по превращению женщины в девушку для особо привередливых мужчин.

Однако иногда некоторые извращенцы в администрации ДЕЗ'а из любви к искусству стращать и наказывать, опережая события, успевали объехать территорию с инспекцией раньше. Ну и дальше, сами понимаете, – выговор, лишение крупной части зарплаты и т.д. по отработанному сценарию.

Однажды место начальника нашего ГРЭП'а приглянулось родственнице какой то усатой «шишки», далее именуемой «усы», из этого самого ДЕЗ'а. Как-то он углядел наше слабое место в виде торчащего картона и ранним утром, опередив дежурного, – а им как назло в этот день была я, – потирая руки от удовольствия, вызвал к поруганным контейнерам нашу начальницу.

Я застала разгар битвы. Силы противников были неравны. Усы зловеще шевелились, а бедная Лосинова, поражённая приступом нервного словоблудия, орошала их Ниагарским водопадом оправданий. Она захлёбывалась, спеша объяснить необъяснимую ситуацию, обречённо сознавая, к какому краю пропасти своей карьеры приблизилась в это роковое утро. Усы были молчаливы, лишь изредка решительно и непреклонно встряхивались от брызг оправданий и продолжали зловеще шевелиться.

Взвалив на себя неподъёмную, хотя и благородную задачу, я наивно решила, что спокойная беседа подействует убедительней. Надо просто ласково, главное интеллигентно, не тараторя, в доходчивых словах донести печальную истину. Мы же все люди, в конце концов.

Речь свою начала торжественно, не торопясь, щедро разбавляя предложения словами: «видите ли, в чём дело», «как вам сказать», «извольте обратить внимание», «несомненно», «да, да, это концептуально, это существенно концептуально», и т.д. и т.п.

Усы замерли. Но только на мгновение. А потом с удесятерённой неистовостью зашевелились опять, почти перпендикулярно став к лицу. В их планы вовсе не входило уяснение ситуации, как раз напротив. И уж тем более с неизвестно откуда выскочившей сумасшедшей.

Пара, забыв обо мне, опять погрузилась в бурный диалог-монолог, понятный только им обоим.

Они в смертельном вихре стали удаляться подобно неразлучным Паоло и Франческе и вскоре скрылись из виду. Помчались к другим мусорным кучам.

Тут– то и стало ясно, что с бесстыжим офисом пора поквитаться. Если гадят, так пускай заплатят.

Чем занималась эта картонная фабрика, мне было неинтересно. Главное, разузнав код от неприступной двери, надо было неожиданно с моими трудягами ввалиться прямо в кабинет к Самому.

Что и было сделано. Предварительно, весьма заинтересовав их намечающейся возможной наживой, провела инструктаж – как стоять, когда говорить и когда улыбаться.

Боевой отряд выстроился в каре перед большим столом Самого, очень колоритно выделяясь своими лохмотьями на фоне богатого интерьера и его солидного хозяина. На картонных коробках, оказывается, можно хорошо существовать.

Моя вступительная речь с упоминанием тяжёлого труда простого человека была выслушана со снисходительным терпением. Он немножечко напрягся, когда я коснулась к слову несправедливого распределения земных благ как неистребимого бича человечества. Но он ещё не понял, что к чему, и продолжал беззаботно взирать на отверженных.

– Кстати, позвольте Вам представить моих дворников, – перешла я к тяжёлой артиллерии в своём выступлении, – Рудольф Аркадьевич. Первый электромеханик международного судна. Во время пожара на нём в открытом океане организовал оперативное тушение, чем спас жизни членов экипажа.

Рудольф сделал шаг вперёд, учтиво наклонил голову и осклабился.

– Туляева, его супруга, преподаватель математики, – не унималась я.

Галина Николаевна сделала решительный шаг вперёд в своих изодранных, обрезанных сапогах с отваливающейся подмёткой, но не осклабилась и даже не кивнула. Это уже было нарушением инструктажа.

Вместо этого очень суетливая и велеречивая особа Галина Николаевна чуть было не сорвала представление, бросившись объяснять, как нехорошо картонные коробки выбрасывать, куда ни попадя.

Пришлось прервать её строгим покашливанием.

– Будущая знаменитость, талантливый художник и по совместительству зять небезызвестной Вентцель.

Будущая знаменитость инструктаж освоила хорошо и тоже осклабилась, держа в руках метлу.

Он только что кончил уборку и не успел с ней расстаться.

– Вы, конечно, слышали это имя? Нет?! Ну, полноте, батенька. Может и про теорию вероятностей не слышали? Жаль, жаль, – здесь по сценарию тяжёлый вздох и задумчивая пауза, но недолгая.