В конце ряда Кристина свернула направо. По парковке она ехала непозволительно быстро, зато не прошло и минуты, как они выбрались на Бристоль-стрит и устремились на север, подальше от торгового центра.

Джоуи больше не рыдал, хотя слезы так и катились по его лицу.

– Все в порядке, милый. Она нас не догонит.

Выехав на бульвар Макартура, Кристина повернула направо. Следующие три квартала она то и дело поглядывала в зеркало заднего вида, чтобы удостовериться, что их не преследуют. Наконец она притормозила у обочины.

Ее трясло. Оставалось только надеяться, что Джоуи этого не заметит.

– Держи, детка. – Она вытащила из пачки бумажный платок. – Вытри глазки и не забудь высморкаться. Ты же у меня храбрый мальчик, верно?

Джоуи кивнул, сжимая в кулачке платок. Наконец ему удалось успокоиться.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Кристина. – Получше?

– Вроде да.

– Тебе страшно?

– Было страшно.

– А теперь?

Он покачал головой.

– Знаешь, – осторожно начала Кристина, – не стоит обращать внимание на все те гадости, которые она тебе наговорила. На самом деле она не имела ничего такого в виду.

Мальчик озадаченно уставился на мать:

– Зачем же тогда она это говорила?

– Понимаешь, она серьезно больна. Ей трудно справляться с собой.

– Больна? Вроде как гриппом?

– Не совсем. Душевно больна… не в себе.

– Это как, с приветом?

Это словечко он позаимствовал у Вэл Гарднер, партнерши Кристины по бизнесу. Интересно, сколько еще выражений, уже не столь невинных, почерпнул ее сын все в том же источнике?

– Она что, настоящая чокнутая, мам? С приветом?

– Душевнобольная, детка.

Джоуи нахмурился.

– Все равно не очень понятно? – спросила Кристина.

– Нет, – вздохнул Джоуи. – Если она больная, почему не сидит в психушке? И почему она набросилась на меня? Мы же с ней раньше не встречались.

– Понимаешь…

Ну как объяснить ребенку поведение психа? Разве что упростить все до предела. Но лучше так, чем совсем уклониться от ответа.

– Может быть, когда-то у нее тоже был маленький мальчик и она очень-очень любила его. Вот только мальчик этот не был таким добрым и послушным, как ты. Он вырос и стал вести себя очень плохо. Так плохо, что разбил своей матери сердце. От этих переживаний она и заболела.

– И теперь ненавидит всех мальчиков, даже незнакомых? – уточнил Джоуи.

– Похоже, да.

– Потому что они напоминают ей собственного сына?

– Верно.

Джоуи призадумался, а потом кивнул:

– Это я вроде как понимаю.

Улыбнувшись, Кристина взъерошила ему волосы:

– Почему бы нам не заглянуть в «Баскин-Роббинс», не полакомиться мороженым? Если не ошибаюсь, вкус этого месяца – арахисовое масло с шоколадом. Как раз то, что ты любишь.

Джоуи не смог скрыть свое удивление. Кристина тщательно продумывала его меню и не одобряла в нем излишков жира. Так что мороженое было для мальчика редким лакомством. Не желая упускать подвернувшуюся возможность, он тут же спросил:

– А можно мне два рожка? Один – с арахисовым маслом, а другой – с лимонным кремом?

– Целых два рожка?

– Сегодня воскресенье, – напомнил он.

– С каких это пор воскресенье стало национальным праздником? В каждой неделе свое воскресенье. Или я что-то пропустила?

– Все так, но я… у меня… – Он зашевелил губами, будто жуя ириску. – У меня сегодня была душевая травма.

– Душевная травма, ты хотел сказать?

– Ага, она самая.

– Где ты выкопал это словечко? – растерянно уставилась на него Кристина. – Ах да, конечно. Вэл.

Валери Гарднер всегда была склонна к преувеличениям, так что даже ранний подъем мог обернуться для нее душевной травмой. Для Вэл, с ее любовью к театральным эффектам, эти травмы служили источником неиссякаемого вдохновения.

– Ну вот я и подумал: сегодня воскресенье и у меня была эта… душевная травма. А два мороженых – как раз то, что поможет мне восстановиться. Знаешь, вроде компенсации?

– Я знаю одно: на ближайшие десять лет тебе лучше забыть про всякие там душевные травмы.

– Так как насчет мороженого?

Кристина взглянула на его порванную рубашку.

– Ладно, два рожка, – кивнула она.

– Ура! Ну и денек сегодня, да? Настоящая чокнутая и сразу два мороженых!

Кристину всегда поражало, с какой легкостью приходили в себя дети. Вот и для Джоуи встреча со старухой успела превратиться из ужасного переживания в настоящее приключение, которое лишь чуть недотягивало до поездки за мороженым.

– Ты у меня парнишка что надо.

– Ты у меня мама что надо.