Но, может быть, он не посторонний для Мартина? Или не совсем посторонний. Адам Тюдор ничего не сказал ни о себе, ни о том деле, по которому он хочет поговорить с Мартином, а это значит, что Мартину он хорошо знаком. Седина честно призналась себе, что сознательно не стала придумывать предлог, чтобы отказать ему, и хорошо знала, почему. Сделав гримаску, выражающую ее крайнее недовольство собой, она поспешила по тихому коридору в основную часть дома. Ее мучило любопытство: очень хотелось посмотреть, соответствует ли этот человек своему голосу! Вот смеху-то будет, если Адам Тюдор при знакомстве окажется маленьким, толстым и лысым.

Комнаты ее дяди и тети были пусты. Седина посмотрела на часы - уже половина шестого.

Они просто застряли там, в этом питомнике, подумала она, хотя ее это и не особенно удивляло, поскольку Ванесса уже несколько месяцев только и говорила об устройстве розария и увлекла своим энтузиазмом Мартина.

Поскольку дяде советовали побольше отдыхать и не переутомляться, его гардеробная рядом со спальней была переоборудована в небольшую гостиную с рядами книжных полок вдоль стен, в которой он бы мог расслабиться, отдохнуть и утолять свою страсть к чтению, послушать записи своих любимых песен и поговорить с женой о событиях дня за рюмкой хереса.

Селина вырвала белый листок из блокнота, лежавшего на столике розового дерева восемнадцатого века, и написала стремительным четким почерком: Адам Тюдор придет в девять часов. Говорит, что ему необходимо повидать тебя.

Она оставила записку там, где Мартин непременно ее заметит, когда придет в гостиную немного отдохнуть и переодеться к торжественному вечеру, и вернулась к себе в комнату.

Подавив зевоту, она залезла под мягкий и теплый плед и свернулась калачиком. Спать она не будет: немного подремлет и восстановит силы после двух тяжелых недель перелета домой и довольно длительной поездки на машине к границе между графствами Сассекс и Хэмпшир.

– Уже в полудреме она вновь вспомнила свой разговор с Адамом Тюдором, и на лице ее мелькнула загадочная улыбка. Немного страшно встречаться с ним - его внешняя привлекательность вряд ли соответствует тому фантастически притягательному голосу, и ее наверняка ждет глубокое разочарование. Впрочем, это имя показалось ей знакомым. Кажется, она слышала его.., когда-то давно.., где-то...

– Седина, Седина, просыпайтесь, - услышала она сквозь сон голос Мэг и почувствовала, как та слегка трясет ее за плечи. Седина открыла один глаз, потом другой, взглянула на худое лицо домоправительницы, затем перевела глаза на часы и увидела, что уже семь часов.

– Черт подери!
– пробормотала она, просыпаясь.
– Я совершенно не собиралась спать.
– Она оторвала голову от подушки и приподнялась на локтях.

С заметным напряжением в голосе Мэг отметила:

– Вы совершенно измучены, и это просто очевидно. Даже Доминик просил не будить вас.

– Доминик? С каких это пор, - подумала она, - ее двоюродный брат стал проявлять заботу о ней? Да он и глазом не моргнет, если она свалится замертво от усталости.

Тут она окончательно проснулась; тревожное чувство толкнуло ее в грудь, и она спросила ослабевшим голосом:

– Что случилось, Мэг? Скажите мне! Ее худшие опасения, которые уже несколько дней терзали ее, неожиданно подтвердились. Мэг тяжело опустилась рядом с ней и, проведя рукой по лицу, сказала:

– Ваш дядя...
– Затем, увидев расширившиеся от ужаса золотистые глаза Селины на ее смертельно побледневшем лице, быстро добавила:

– Ничего страшного. Доктор Хилл говорит, что приступ не очень сильный, беспокоиться не следует, однако это предупреждение.

– Но как? Когда?
– требовала ответа Селина. Она уже встала, вытащила из комода свежее белье, джинсы из тонкой ткани, рыжевато-коричневый шерстяной джемпер и стала поспешно одеваться.
– Где он сейчас?

– В больнице. В отдельной палате, - ответила Мэг. Поднявшись, она твердой рукой взяла Селину за плечи и заставила сесть на резной ящик для белья, стоявший около изящной кровати с пологом над изголовьем.

Селина, натягивая джемпер, на секунду потеряла равновесие и тяжело присела; затем, приводя в порядок одежду, она заметила сочувственный взгляд Мэг.

– Не надо паниковать - это вашему дяде не поможет. Придите в себя, я все объясню.

Прикрыв глаза, Селина признала, что Мэг права. Сердце у нее бешено колотилось, она тяжело и судорожно дышала. Наконец, глубоко вздохнув, она открыла глаза и спокойно попросила:

– Ладно, рассказывайте.

– Где-то около шести они вернулись из садового питомника, и в это время как раз пришел доктор Хилл, который принес подарок вашему дяде. Это была бутылка его любимого портвейна.
– Мэг села рядом с Сединой и взяла ее изящную руку с тонкими пальцами в свою, худую и костлявую.
– Дядя еще пошутил, что завтра доктор поможет распить этот портвейн за игрой в шахматы. Он пригласил его в гостиную, чтобы выпить но рюмочке хереса, и они, все четверо - Доминик, когда услышал их разговор, присоединился к ним - пошли наверх - и тут ваш дядя и упал.