Как же это порадовало свекровь и мать, которые терпеть не могли друг друга, но в одном были единодушны: Майя занимается ерундой и ей давно пора завести детей.

А когда она родила троих, ей говорили, удивляясь: «Почему ты так мало пишешь? Ты же называешь себя художницей!»

Ей хотелось послать всех подальше: они только и делали, что говорили. За пять лет материнства бабушки всего пару раз предложили Майе посидеть с внуками. Всякий раз, когда она просила об этом, её просьбу или не слышали, или выполняли с секундомером в руке.

Она не хотела жаловаться, особенно самой себе. Муж сделал всё возможное, чтобы она могла воспитывать детей и заниматься делом, которое любит. Он дал ей не только мастерскую, но и нашёл знакомых, которые помогали устраивать выставки. Это была непростительная роскошь.

Несмотря на это, все попытки мужа вернуть её к прежним занятиям только увеличивали страдания. Ведь самое горькое – не иметь возможности пользоваться тем, что имеешь. Она действительно не успевала заниматься и живописью, и детьми. Наверное, она согласилась бы остаться без мастерской в обмен на то, чтобы муж чаще мог проводить время дома.

Майе часто приходила в голову мысль, что родиться художником в этом мире, если вдуматься, отвратительно. Большинство людей только делает вид, что живопись для них что-то значит. Они даже профессией это не считают. Художники никогда не смогут дать то, что дают пекари, врачи или инженеры. Для многих художники – это балласт человечества.

Но ведь ей дан зачем-то именно такой талант! Она ни бум-бум в музыке и математике, а рисовать у неё всегда получалось лучше всего. Значит, она кому-то нужна? Если за тысячи лет существования человечества художники не исчезли как вид – приспособились, выжили и научились оставлять себе подобных, – может быть, они что-то значат?

Но невозможность заниматься любимым делом – это далеко не всё, что волновало Майю. Выставки были её единственным способом заработать.

Удобства, которыми семья окружила себя, появились в период расцвета компании мужа, – тогда её прибыль достигла максимума. В то время у них ещё не было детей. Однажды Глеб Шатров пригласил молодую супругу на свидание в их будущую квартиру. Это был один из красивых жестов, которые он так любил, а ипотека, хотя её ещё нужно было выплатить, в то время казалась сущим пустяком.

В квартире уже был сделан ремонт, и Майя почти ничего не могла добавить к внутреннему убранству. Всё до мелочей предусмотрел дизайнер. Наверное, многих женщин это только порадовало бы, но у Майи, как художника, возникло чувство собственной бесполезности.

Конечно, её поразило в этой квартире всё, включая два яруса и лестницу, – но она ещё долго не могла почувствовать себя здесь хозяйкой. Она была достаточно умна, чтобы не сказать об этом мужу, ведь он так старался! Но, как оказалось, за деньги можно купить жилплощадь, но нельзя купить дом.

Когда на свет появились близнецы, выплачивать ипотеку стало сложнее. Майя и Глеб уже не путешествовали так часто, как раньше, и почти никуда не выходили по выходным. Пройдя через бессонные ночи и все тяготы материнства, Майя стала куда более практичным человеком. И если в гости на ужин приходили коллеги мужа – ей приходилось хорошенько продумать список продуктов, чтобы дотянуть до следующей зарплаты. Когда она говорила об этом Глебу, он словно не слышал её. Статус успешного специалиста в крупной компании «Дон Кихот Групп», занимавшейся строительством альтернативных источников энергии, слишком нравился ему. Он свято верил, что ветряки скоро появятся на территории всей России, и не желал замечать, что с момента покупки квартиры цены выросли, а его доходы уменьшились.

Единственное, что Майя умела делать хорошо, – это рисовать. Поэтому она планировала пополнять семейный бюджет своим ремеслом. Продажа картин приносила хоть нерегулярный, но ощутимый доход – в том случае, если находился безумный коллекционер, готовый купить хотя бы одно полотно за большие деньги. Но для того, чтобы покупатель нашёлся, следовало организовывать новые и новые выставки.

Майя на цыпочках подошла к холсту и сделала то, за что в художественном училище её страшно наказали бы, – потрогала кончиком пальца жирный мазок краски. На коже осталась красная точка. Конечно, за ночь краска не успела высохнуть, и теперь Майе придётся проявить чудеса изобретательности, чтобы довезти полотно до выставки. Ей пришлось дописывать картину в последний момент – и вот результат.

Майя долго глядела на своё творение, кусая губы и думая, что ещё необходимо добавить. Она уже коснулась лакированной кисточки, как вдруг сверху послышался тоненький голосок.

«Уже? Ох… Это Лиза. Она всегда встаёт первой».

Майя с трудом оторвала взгляд от холста. Повернулась к двери и поняла, что всё ещё держит во рту зубную щётку.

Добежав до ближайшей раковины, она прополоскала рот.

По мере того как Майя поднималась по лестнице, голосок всё больше превращался из жалобного призыва в плач. Она ничего не могла с собой поделать, но этот звук раздражал её, сводил с ума.