Подумав, что вероятно где-то здесь и нашли тело несчастного сэра Генри, я собрался было начать спуск, но замер, как вкопанный. Вдалеке по болоту двигались две фигурки. Одна, поменьше, убегала. Вторая пыталась ее догнать. Я сразу узнал Полину и Степлтона, несмотря на то, что до них было довольно далеко и очень удивился. Степлтон – ладно, но как у девочки получалось находить безопасную дорогу?

Плюнув на собственную безопасность, я стал спускаться с холма так, чтобы выйти им наперерез. К счастью, там оказалась полоса твердой земли, по которой мне удалось сократить расстояние до бегущих примерно до сотни ярдов. Девочка резко свернула, направляясь в мою сторону. Степлтон тоже повернул, но вдруг увидел меня. От неожиданности он оступился, неловко вздохнув руками и следующий его прыжок вышел неудачным. Он взмахнул руками, очень похожий сейчас на бабочку из-за своего светло-синего плаща, споткнулся и рухнул. Взлетели брызги зеленой воды.

Полина оглянулась, остановилась и я приблизился к ней, тяжело дыша. В трех шагах от нас бился в воде последний из Баскервилей. Он, как это ни странно, не кричал и не звал на помощь, только изо всех сил пытался ухватиться за растущие вокруг кустики травы. Это не помогало, он быстро погружался всё глубже и на моих глазах ушел вниз почти по шею. Подобрав с земли длинную палку, я протянул ее ему. Степлтон отпустил кочку, за которую держался, схватился за ее конец, подтянулся и вдруг палка с коротким треском сломалась посередине. Я никогда не забуду, как его сжатый кулак, всё еще сжимая бесполезный кусок дерева, ушел в трясину.

Повернув голову, я встретил спокойный взгляд серых глаз девочки.

– Я убрала его вешки, – сказала она. – Я знала, куда бежать, а он нет. К тому же он гораздо тяжелее меня.

– Ты…

Я с трудом переводил дыхание. Всякие смерти видел, но чтобы такую… Что угодно, но только не это!

– Ты что, специально завела его сюда? – спросил я.

– Конечно. А что мне еще оставалось делать, доктор?

– Как что?

– Вот так. В полиции мне ничего не удалось бы доказать. Поэтому я отомстила им всем сама. Его любовница, его жена, его лакей и наконец он сам.

Она улыбалась, говоря мне это. Взгляд ее серых глаз был совершенно спокоен и от долгого бега по болоту она даже не запыхалась. Всё это показалось мне страшным сном.

– Значит это ты…

– Сначала я хотела представить дело так, будто это он убил свою любовницу Лору, либо замешан в этом деле. Взяла пистолет из коробки, разобралась, как его заряжать, нашла в архиве сэра Генри письмо с предупреждением и после того, как выстрелила, просунула его в щель шкатулки. Двоюродный брат миссис Бэрримор и его жена, которые живут в Кум-Трейси, спят крепко. Они не заметили, как я уходила. К сожалению, полиция оказалась бесполезной. Как всегда.

Лара была любовницей Степлтона? Что же, возможно… Бутылка виски у нее дома была точно такой же, с какой я видел его в тисовой аллее.

– А Берил? За что ее?

– Она все знала, мистер Ватсон, но ей это не мешало жить. Муж побаловался со служанкой – что такого? А еще она была влюблена в сэра Генри, а он в нее. Скорее всего она написала ему то письмо незадолго до его смерти, раз уж оно нашлось у него в бумагах. Наверняка это из-за него баронет побежал к ее дому и попался собаке. Мне сразу пришла в голову мысль, что оно сойдет в качестве предсмертной записки и я подсыпала ей опиум в кофе. Правда, изящно вышло? Теперь все люди в деревне думают, что это она убила миссис Лайонс из-за ревности, а потом ее замучила совесть.

– Дворецкий… Хотя тут я и сам всё понял. Ты вымазала веревку сажей, чтобы та не выделялась на черной крыше и в нужный момент натянула ее, чтобы он споткнулся, выбираясь из окна.

– Да. Как вы поняли?

– У тебя на руках были черные следы, когда мы столкнулись в коридоре.

– Понятно… – она кивнула, соглашаясь. – Он мог тогда остановить своего хозяина, но струсил. Однако та веревка уже сгорела в кухонной печи. Доказать ничего не удастся. И дело даже не в этом.

Взгляд Полины по прежнему был совершенно спокоен, словно не она только что призналась в трех убийствах и не совершила четвертое у меня на глазах. Девочка стояла, кутаясь в серую куртку на пару размеров больше, чем надо, смотрела на меня и слегка улыбалась.

– В чем же? – спросил я.

– В том, что у меня третий месяц нет месячных, мистер Ватсон. Надо объяснять дальше, или вы сами всё поймете?

– Да, Ватсон! Моральный выбор, который стоит перед сыщиком, иногда бывает очень непростым, – сказал Холмс, раскуривая свою трубку. – Вы тогда действовали правильно и практически закончили дело, просто второй преступник сделал свой последний шаг очень быстро и расправился с первым. То, что не было доказательств, в данном случае не так важно. Эту девочку всё равно оправдал бы любой суд присяжных, а главный негодяй и так наказан. Но почему вы завели разговор об этом случае?

В ответ я молча протянул ему два вскрытых конверта, которые принесли с утренней почтой. Холмс взял их, какое-то время разглядывал, потом развернул первое письмо:

"Здравствуйте, мистер Ватсон!

Если вы читаете эти строчки, значит все закончилось плохо. Доктор Мортимер говорит, что всё будет хорошо, но он совсем не умеет врать. Поэтому я решила, что напишу письмо, потом передам его моей приемной матери, а она потом передаст вам. Или не передаст, если мне повезет.