После похорон все сели в автобус и отправились в кафе на поминки. Лена сидела во главе длинного стола и видела всех присутствующих. Все ели, пили, вспоминали умершего, его жизнерадостность и веселость. А потом как-то незаметно все переключились на Лену и стали нахваливать ее, какая она хорошая дочь, как хорошо она ухаживала за умирающим отцом.

– Такая молоденькая, а как легко справлялась с этим!

– Это же сколько терпения надо!

– Потому и справлялась, что молодая, да сильная! Попробуйте поворочать взрослого мужчину! А Лена могла это делать.

Особенно восторгались ее родственницы. Сестра Наташа, ее дочь Аня и, конечно, тетя Лолита буквально засыпали ее похвалами. Мужья Наташи и Ани смотрели на Лену по-доброму, но молчали. А мама так вообще заявила во всеуслышание, что теперь не боится дряхлой старости, потому что у нее такая дочь.

– Леночка поздно у нас родилась, и я сразу знала, что она будет нам с Мишей опорой в старости, что будет дохаживать нас. Если бы не она, то я и не знаю, как бы я справилась с Мишей. У меня ведь спина больная, а Леночка сильная очень. Она и приподнять могла своего папу и перевернуть…

Эта похвала пронзила Ленину душу острой болью. Да разве мама не понимает, что ее дочь хочет просто жить, а не дохаживать умирающих? Лена серьезно посмотрела в глаза матери. А ведь, правда, мама ничего не понимает… Лена тяжело вздохнула. Неужели ее снова ждет весь этот кошмар, когда она будет привязана годами к теряющему силы, несчастному существу, которого жалко, но которое отнимает годы ее молодости, жизни, счастья?

«Деньги! Мне обязательно надо копить деньги на сиделку! – в отчаянии думала она, глядя на умиленную маму. – Со мной такого больше не повторится! Я лучше буду голодать и ходить в одном и том же, но я накоплю денег и, если мама сляжет, то я не буду умирать вместе с ней!»

Последующие три года Лена жила в сплошном накопительстве. Устроившись на работу по специальности, она откладывала большую часть зарплаты. Однако ей то и дело приходилось брать средства из своего НЗ, так как у нее постоянно случались какие-то непредвиденные расходы. Лена злилась, подсчитывала деньги и каждый раз расстраивалась, что их все еще мало. И это несмотря на то, что она кроме основной работы в своей организации по выходным подрабатывала у частников.

С ней вместе в одной бригаде работали еще две девушки, Любаша и Ксюша. Молодые, веселые – они обе были замужем и имели каждая по ребенку. Лена же в свои годы все еще была не замужем, хотя очень к этому стремилась. Однако ей все чаще казалось, что поезд ее ушел и она теперь навсегда останется одинокой и будет жить так же, как тетя Лолита. Хотя нет… Тетя Лолита жила в свое удовольствие, а она только и делает, что копит деньги на сиделку для матери и расстраивается, что у нее не получается откладывать больше.

– Тебе надо заняться трансерфингом, – еще в самом начале устройства ее на эту работу, посоветовала ей Ксюша, узнав, что Лена мечтает о муже и детях.

– Что это еще такое? – равнодушно поинтересовалась Лена, добавляя колер в краску с ведром.

– Это такое эзотерическое учение, – Ксюша перестала возить валиком по стене и посмотрела на Лену. – Такая техника концентрации энергии мыслей для осуществления своего желания. В свое время я, благодаря этой технике, встретила своего мужа. Очень помогает! Просто чудеса какие-то! С помощью мысли можно управлять миром!

– Ой, Ксюх, чему ты ее учишь? – встряла Любаша, праздно стоящая в своем рабочем комбинезоне у окна. – Пусть идет лучше в храм, ставит свечку перед иконой Матронушки Московской и просит о муже у нее.

– Еще лучше! – возмутилась Лена, собираясь включить дрель-миксер, чтобы перемешать краску. – Я не верю во все это!

Она нажала на кнопку и всем пришлось умолкнуть, пережидая сильное жужжание.

«Трансерфинг, свечки перед иконами… – раздраженно думала она, перемешивая краску. – Они даже не понимают, что есть на свете вещи, когда никто и ничто не может помочь. Старость, одряхление, болезни, парализованное умирающее тело… На что надеяться, когда человек умирает от старости? Только разве что на смерть больного, а это получается, что ты желаешь несчастному смерти. Но как не желать, когда так хочется жить, любить, но ты придавлен немощью и муками умирающего, и его безнадежное положение лишает тебя собственной жизни?»

Она чувствовала, что очень сильно изменилась, ухаживая за папой. И внутренне изменилась и внешне. Ей теперь было знакомо понятие полной безысходности, когда ничего невозможно изменить и только остается притупить свои чувства, отключить в себе жизнь и словно зомби выполнять требуемые действия. Она на собственной шкуре испытала, что значит быть привязанной к умирающему и умирать вместе с ним. В ней больше не было юношеской наивности и веселости. Волосы свои она так и продолжала коротко стричь, ходила постоянно в широких штанах, косметикой не пользовалась, так как ей жаль было денег на тушь и помаду, и чувствовала себя так, как будто живет в суровые годы войны, когда нужно экономить каждую копейку. Напарницы подшучивали над ней, говорили, что она должна хоть как-то следить за собой, одеваться понарядней, подкрашиваться. Лена была согласна с ними, но страх снова быть прикованной к старому дряхлому человеку, наблюдая его ежедневное угасание, был сильнее страха остаться одной, и потому она не осмеливалась тратить хоть одну лишнюю копеечку на себя.

Напарницы продолжали донимать ее непрошенными советами, а она, не желая внимать им старалась отвлечь их посторонними разговорами.

– Любаш, у тебя такая замечательная кожа на лице! – обратилась она как-то к приставшей к ней с очередным советом подруге. – Как тебе это удается? Ты старше меня на год, а выглядишь гораздо моложе. Повезло тебе.

– Ты думаешь, что я сама по себе такая? – Любаша, услышав комплимент, тут же переключилась на себя. – Думаешь, что у меня от природы такая кожа? Нет! Просто я пользуюсь одним очень замечательным косметическим средством!