Ос так мечтал о доменной печи…

… но совершенно не представлял, как её сделать.

Поэтому довольствовался тем, что есть.

К тому же, вот эта экспериментальная печь — это его разработка. Он не позаимствовал что-то чужое, а создал нечто своё, практически с нуля.

Нет, надо быть справедливым: он создал новую печь на базе каталонского горна Давида, увеличив объём плавки и температуру. Но затем, на основе модернизированной печи, он создал вот эту печь, с предварительным обогревом воздуха и усиленным поддувом.

Ос не стал считать себя отцом метцтитланской чёрной металлургии, но определённо считал, что может гордиться своим вкладом.

— И понеслась… — тихо произнёс он, глядя на то, как разгорается кокс, над которым уложена руда.

— В картишки перекинемся? — предложил Тототл. — Два монетля — стартовая ставка. Анте (3) — девять монетлей.

— Умеешь уговаривать, — заулыбался Платов. — Пашка, Семён — на мехах.

— Да, батьку, — кивнули его сыновья.

— Гришка! — громко позвал Платов. — Иди сюда, будешь раздавать!

Из кузни прибыл его средний сын, здоровенный бугай, выполняющий в кузне функцию молотобойца. Вопреки ожиданиям, Григорий не был непроходимо тупым, чего ждёшь от подобных амбалов. Правда, интеллектуальных способностей его Ос определить не мог, так как Григорий ни с кем особо не разговаривал. Даже отцу он, преимущественно, кивал, изредка, когда нужен был развёрнутый ответ, скупо изрекал короткие реплики.

Григорий присоединился к ним и помог принести стол со стульями. Они поставили их недалеко от печи, после чего приступили к игре в покер. Техасский холдем, которому Ос научил практически всех членов экипажа «Святой Исидоры», начал своё победоносное шествие по Мезоамерике и, скорее всего, Европе. Карты нарезать и нарисовать не проблема, поэтому порог вхождения даже ниже, чем у игры в кости.

Игра шла своим чередом. Освальду не везло с раскладом, но сумма была смешной, поэтому он не парился.

Держа непробиваемый покер-фейс, он внимательно отслеживал эмоции оппонентов. Тототл не смог скрыть превосходства, поэтому сразу стало ясно, что он считает комбинацию достаточно сильной.

Платов же следил за реакцией Оса, иногда поглядывая на самодовольно ухмыляющегося Тототла.

— Вскрываемся, — предложил Ос.

Карты легли на стол.

— Сука… — прошептал Освальд.

— Вот то-то и оно… — довольный Платов сгрёб монетли.

— Да как так?! — возмущённо вопросил Тототл.

— Тут, Трофимка, уметь надо… — снисходительно ответил ему Платов.

Но дальнейший ход игры показал, что умения одного мало. Два раза выиграл Ос, затем три раза Тототл, после чего Никита сумел отыграть весь банк себе и тут же потерял его Освальду.

Прибыток от этого вечера составил сто семьдесят четыре монетля. Тототл был недоволен, а Платов отнёсся к проигрышу стоически.

— Давай ещё разок? — предложил Тототл.

— Нет, уже поздно, — покачал головой Платов. — Надо печь смотреть. Завтра отыграешься.

Плавка шла без сюрпризов.

Когда стало ясно, что всё кончено, они открыли плавильную камеру и обнаружили качественную крицу, почти не имеющую в себе непроплавов. Это значило, что температура была равномерной почти до самого конца.

— Ну, начинаем работу… — Платов взял со стола толстые кожаные рукавицы.

Крица была тяжёлой, поэтому они подогнали обитую бронзой тележку, куда её и вытянули.

— Надо расколоть её побыстрее, — сообщил Платов. — Семён, Пашка, за молот!

Очередным новшеством, привнесённым в кузнечное дело Освальдом, был гравитационный молот для разбивания крицы.

Это было тяжёлое лезвие с грузом, размещённое в двух направляющих, поднимаемое посредством цепи и опускаемое на манер гильотины.

Быстро поместив ещё горячую крицу под ударник, они начали процесс раскалывания.

Сыновья Платова, все как один, были дюжими ребятами, поэтому Семён и Павел сноровисто поднимали лезвие с грузом на два с половиной метра, после чего отпускали.

Удар за ударом они раскололи крицу на пять кусков, а затем начали выбивать из неё всё дерьмо с помощью молотков.

Ос не чурался тяжёлой работы, поэтому тоже взял себе кусок крицы и начал дубасить его кузнечным молотом.

Методично, участок за участком, чтобы выбить все шлаки, оставшиеся в металле.

Молотобоец Григорий помогал им с Тототлом, показывая на ошибки. Это только кажется, что работа молотобойца проста и понятна — знай себе и стучи по крице. На самом деле, если не знать нюансов, можно запороть заготовку.