Сверху открывался чудесный вид. Неширокий ручей — все, что осталось от великой когда-то реки, лениво струился меж обомшелых глыб. Старая ива свесила ветви чуть не до самой воды, слабый ветерок раскачивал их, тени метались, вспугивая мелкую рыбешку на радость затаившийся у берега голенастой птице.

Долина тонула в зелени. Группы деревьев перемежались лужайками, где в сочной траве пестрели пятна цветов. Цепкий кустарник карабкался по горным склонам, мох и лишайник пробивались в расщелинах скал, побеждая даже камень.

Время и силы природы изменили облик долины, но Контик вскрикнул от радости, указывая на каменную чашу с изъеденными ветровой эрозией краями:

— Примета! Храм где-то рядом!

Дождей (обильных) давно не было, и чаша пустовала. Матильда посмотрела на ее дно, потом перевела взгляд на скалу, козырьком нависающую над чашей, и зябко передернула плечами.

— Ты уверен, что там осталось сокровище?

— Во всяком случае, поискать можно, — ответил Контанель без большой уверенности в голосе. — Смотри внимательно: у входа в храм должна находиться статуя!

Дикий виноград заплел Каменного Бога так, что он почти не отличался от скалы, из которой был некогда вырублен, если бы не глаза. Какой-то шутник навел белой краской глаза Каменному Богу, нарисовал радужку на закрытых веках и оставил в центре темные круги нетронутого камня. Глаза выделялись даже сквозь заросли винограда. Бог смотрел и с закрытыми глазами.

Несколько минут Контанель придирчиво разглядывал результат чьих-то занятий живописью, потом тяжело вздохнул:

— Ох, чует мое сердце…

— А мое сердце чует, — перебила его Матильда, — что перебывавшие здесь толпы не оставили нам ни гроша. Давай вернемся на дорогу, пока окончательно не стемнело!

— До темноты еще далеко! — возразил Контик. — Должен я посмотреть, из-за чего предок…

— Тс-с! — Матильда прижала палец к губам. — Не поминай покойника к ночи!

Контанель презрительно фыркнул, снял с шеи ключ, повертел в руках:

— Не мешало бы найти скважину…

Тут Нель осекся и замолчал, потому что Матильда вдруг метнулась в сторону и с торжеством указала на зияющую под скалой дыру:

— Вот твоя скважина!

Груда камней по обе стороны дыры говорила о том, что вход некогда был завален. Контик с сомнением поглядел в черный провал:

— Для скважины несколько великовата…

Матильда подняла обломок темной от времени доски, показала Контику:

— Тут давно все разворотили! Пойдем отсюда!

Матильда уже жалела, что связалась с поиском сокровищ, но Контанель был непоколебим:

— Если там не смог побывать мой предок, побываю я! Этот ключ должен был достаться ему!

— Ни ему и никому больше, Вот кому должен был достаться ключ! — Матильда ткнула пальцем в погребенного под зеленью Бога.

— Идолу? — Контанель рассмеялся.

— Это его храм…

— Храм Глазастого Камня? Храм Бога… — Контик поднес к глазом ключ и скорее по памяти, чем читая, произнес: — Э-ге-ньо.

Матильда взвизгнула, Контанель оглянулся и увидел, как поднялись каменные веки, и открылся слегка затуманенный временем взгляд Каменного Бога. Эгеньо смотрел прямо на людей, и заросли дикого винограда затрепетали на его лбу — Бог нахмурил брови. Матильда еще раз взвизгнула, когда раздался грохот, и со всех ног бросилась бежать.

Контик последовал за ней. На бегу он несколько раз успел оглянуться и видел, как вставало безобразное чудовище и стряхивало с себя виноградные лозы, словно паутину.

По откосу карабкались так отчаянно, что Контанель потерял и ключ, и шпагу, а Матильда разорвала подол верхний юбки почти до пояса. Позади гремело, и падали камни: Эгеньо крушил свой разоренный храм.

Лошади всхрапывали и тревожно прядали ушами, их желание бежать совпадало с желаниями хозяев. Контанель быстро распутать узлы и помог Матильде забраться в седло. Лошак помчался так, что на два корпуса обогнал буланого, хотя и тот не стоял на месте.

Придержали лошадей только у самого постоялого двора, где дорогу запрудили подводы разъезжавшихся с ярмарки крестьян. Слуга увез взмыленных животных, а Контанель вместе с Матильдой направились в большой каменный дом, стоявший в этом месте уже не менее двух веков. Растянувшийся у порога Черт добродушно вильнул хвостом при виде встревоженной парочки и продолжал принюхиваться к аппетитным запахам, струящимся из двери.

Хозяин постоялого двора с интересом уставился на мелькающую в разрезе нижнюю юбку Матильды, за что незамедлительно был награжден увесистой пощечиной.