Были ли у Левченко телесные повреждения? В деле этого нет. Да и вообще странный случай. Скорее всего, потерпевший обратился в милицию только с целью восстановления документов. У следователя сложилось впечатление, что о деньгах он не особенно переживал. То ли смирился, то ли еще что. После получения справки Левченко исчез. Отремонтировал баллоны и убыл в Москву.

— Без пол-литра не разберешься. — После утреннего внушения Медведь был угрюм. Он злился и на шефа, и на Зеленого. Последний был ни при чем, тем не менее ему предстояли тяжелые минуты. Не на начальстве же срывать зло! А Зеленый потому и Зеленый, что молодой.

Молодость — второе счастье! А может, первое. Пока Медведь недовольно сопел, Зеленый, преисполненный законной гордости, пускал мыльные пузыри в лубянском Гайд-парке. На лестничной площадке, используемой как курилка, народу было мало. Старики, пользуясь демократизмом руководства, курили в кабинетах.

Очаровательная лейтенант Степанова, которую, как выяснил Лева, звали Люба, во все глаза смотрела на него, суперагента всех времен и малых народов. Единственное, что омрачало эти счастливые минуты, был взгляд завистницы — толстухи Красновой. И физиономия-то у нее была красная!

— Самым сложным в разоблачении злоумышленников было определить субъективную сторону. — Зеленый пушил перья и делал грациозные па. — Факт контрабанды мы доказали. Но вот что настораживало: портвейн «Агдам», который контрабандисты вывозили в США, не является напитком богов.

Зеленый сделал рожу человека, всю жизнь употреблявшего этот отвратительный и опасный для рода людского портвейн. Ему даже показалось, что печень увеличилась, отчего рубаха в подреберье натянулась, как кожа на барабане.

— Да-а... Так вот. — Зеленый сделал паузу. — Мы запрашиваем разведку, та через резидентуру выясняет...

Краснова пустила колечко дыма: явное свидетельство не просто сомнения, а пренебрежительного недоверия.

— Да, выясняет, что американцы установили следующее. Пропитанные портвейном «Агдам» корпуса подводных лодок делаются невидимыми для наших радаров.

Краснова снова пустила кольцо. Оно лопнуло, и полоска дыма вытянулась вопросительным знаком. Краснова прищурилась, как пантера перед броском.

— ...Более того, пропитанные «Агдамом» днища исключают прилипание моллюсков, отчего скорость субмарины значительно увеличивается...

— Вот я и смотрю, бегаешь ты — быстрее всех! — заржала Краснова. — Тьфу!

Она плюнула на окурок и, повернувшись через левое плечо, неуклюже зашагала прочь на нелепых платформах модных десантных башмаков. Зеленый с ненавистью смотрел на круглую спину, широкий загривок и маленькую голову, которая, по утверждению начальника курса, была «золотой».

Степанова, словно извиняясь за бестактность подруги, пожала плечиками и, очаровательно взмахнув ресницами, поспешила прочь. То, что говорил, или попросту врал этот малый, Степанова не понимала. Она балдела от его голоса, млела от его ужимок и вообще...

— Лева, блин, ты где болтаешься? — С перил лестницы свесился Медведь. Природный такт не позволил ему выразиться покрепче в присутствии девушек. У Медведя чесалось все. И язык, и тело, и руки... Утреннее внушение переполняло естество, а потому участь Зеленого была предрешена.

— Лева! — Это было сказано со всей теплотой доброго, но омраченного разборкой с шефом товарищеского сердца. — Лева, а между прочим, получена фотография известного вам субъекта. — В минуты наивысшего напряжения Медведь переходил на «вы».

— Не съездить ли вам к вашим друзьям и не предъявить ли эту фотографию им? — Медведь полагал, что для разрядки именно это мероприятие, называемое опознанием, может скрасить минуты одиночества юного друга и соратника по борьбе, покинутого очаровательной особой.

— Где фото? — После улыбки Степановой Зеленый готов был лететь на край света.

В метро и автобусе, в толкотне и давке он думал о ней. Он думал о ней, и нажимая звонок в уже знакомой квартире, где его встретили такие очаровательные уголовнички, ставшие на путь исправления: даже телефончик попросили...

Дверь открылась сама. Без звонка.

— Ау, хозяин! — Зеленый сунул голову внутрь.

От удара чем-то тяжелым в глазах вспыхнули радуги. И голос Красновой произнес: «С посещеньицем!»

Трофимов отмотал пленку назад.

— А это что? — Олег в который раз слушал свой диалог с террористами.

— Не понял.

— Еще назад.

Микрофон рации в салоне угнанного автобуса уловил чуть слышную трель. Она длилась доли секунды, но была. Олег явно ее слышал.