На негнущихся ногах Аркадий подошел к столу, взял неизвестно как оказавшийся тут лист сероватой и плотной бумаги и стал вчитываться в строки, написанные аккуратным витиеватым почерком.

Узри, потомок, истину одну:

Над словом и оно не властно – время.

А тот, кто создал звёзды и Луну,

Талант дарует. Только это бремя.

И лучше запиши, чтоб не пропало,

Так повелось и будет в мире этом:

Трон – королю, крестьянину – орало,

Но слово и перо – всегда Поэту.

Мелкий озноб бил его тело. Он чувствовал, как лист подрагивает в трясущихся руках. Очень пересохло горло, и он, не отпуская листа из рук, прошел в комнату матери. Там в старом шкафу за стопкой книг она всегда держала початую бутылочку хорошего армянского коньяка. Плеснув себе добрую порцию в стоявшую на столе кружку, Аркадий выпил залпом, и присев на диван, стал снова вчитываться в слова. Он смог запомнить стих со второго прочтения, настолько просто и в то же время искусно были переплетены слова. Закрыв глаза, Аркадий прочитал стих еще раз, произнося слова полушепотом, как будто боясь, что кто-то неведомый узнает его тайну.

Когда же, приоткрыв веки, он глянул на лист, который все так же покоился в его левой руке, Аркадий с ужасом обнаружил, что буквы исчезают прямо у него на глазах. Теперь он расширенными- то ли от страха, то ли от удивления – зрачками наблюдал, как исчезла и поставленная незнакомцем в конце стиха жирная точка. А буквально через минуту плотный лист бумаги стал превращаться в серый пепел, который, словно снег с небес, падал вниз на мягкий ковер и там таял.

У Аркадия еле хватило духа, чтобы не упасть в обморок еще раз. Он собрал в себе все внутренние силы, потом недолго думая вылил в кружку оставшийся коньяк и выпил все одним глотком, даже не почувствовав, как обжигающая жидкость течет по горлу вниз. Его тело сейчас походило на один большой нерв или на тугой стальной канат, который держит на себе вес, превосходящий его собственный в десятки или сотни раз.

Выйдя из оцепенения не ранее чем через четверть часа, Аркадий все еще негнущимися пальцами достал из пальто свой блокнот и стал мелким, мало разборчивым почерком, записывать туда только что прочтенный им стих.

Идти на кухню и готовить себе ужин ему очень не хотелось, тем более пересекаться там с соседкой, которая, как он точно знал, будет приставать к нему с назойливыми вопросами по поводу здоровья матушки. Но он знал и то, что выпитый в таком количестве коньяк сделает свое дело, и оставлять пустым желудок было бы не самым правильным решением, тем более на ночь. Поэтому, открыв холодильник, нашел там пару сосисок, небольшой кусочек любимого сыра, баночку фруктового йогурта и два кусочка батона, бережно завернутого в полиэтиленовый пакет. Все это он отправил в свой уже порядком урчащий живот и только после этого понял, что до сих пор не снял пальто и ботинки.

Больше всего Аркадию не хотелось ложиться спать в комнате, где буквально час тому назад он видел призрака, так похожего на него. Поэтому, достав из ящика дивана плед и подушку, он лег в большой комнате, на всякий случай не раздеваясь. Оставил в спальне включенный ночник и немного приоткрытую дверь – так же на всякий случай. Прикрыв глаза и вспоминая все перипетии сегодняшнего вечера, Аркадий не заметил, как уснул. Иногда, добрая доля коньяка, принятая в необходимый момент, бывает как нельзя кстати.

Утро для нашего героя началось с монотонного звука, который словно острая игла проникал внутрь черепной коробки с назойливой периодичностью. С трудом разодрав опухшие за ночь веки, Аркадий, повернув голову, посмотрел вниз, откуда исходил этот скрипучий писк, и наткнулся на два огромных желтых глаза, смотрящие на него прямо из черноты ночи. Резко подскочив, Аркадий увидел, как черный сгусток неведомой энергии, только что глядящий сквозь него дьявольским прожигающим взглядом, метнулся в сторону окна и исчез за плотной тканью портьеры. Осеняя себя крестным знамением и читая вслух «Отче наш» Аркадий на цыпочках подошел к окну и резким движением отдернул занавеску. Резко подпрыгнув и издав истошное «мяу», кот стремглав бросился под диван и там затих.

– Афоня, ты? – только и сумел произнести Аркадий, хватаясь за грудь в области сердца.

Несколько минут он сидел неподвижно на полу возле окна, наблюдая за мерцающими звездами на маленьком клочке неба, которое можно было увидеть сквозь нагромождение на крыше труб и телевизионных антенн. Вернувшись к дивану, Аркадий нашел свой телефон, нажал кнопку включения экрана и посмотрел на цифры, показывающие время. Было без четверти пять утра. Слишком рано для того, чтобы вставать, и очень поздно для того, чтобы ложиться.

Не включая свет, наощупь он открыл стоящую возле дивана тумбочку, нашарил там пакет, в котором лежал тюбик зубной пасты, щетка в футляре и электробритва. Тихонько, стараясь не скрипеть, Аркадий открыл дверной замок и, осторожно ступая, на носочках стал пробираться в ванную. Приведя себя в порядок, он так же по-партизански проскочил на кухню, поставил на плиту чайник и стал завтракать. Залив кипятком пакетик «Майского», он нашел на полке шкафчика вазочку с пряниками, которые были очень кстати к не сладкому чаю. Ему, конечно, хотелось взять пару кусочков свежего батона, намазать их маслом и есть это все не спеша, запивая свежезаваренным ароматным кофе. Но идти в комнату за маслом и кофе совсем не хотелось, да и о свежем батоне приходилось только мечтать.