Пациентку ввели в кабинет медсестра и помогающий санитар. Леша внимательно взглянул на девушку. У нее был отсутствующий взгляд в пол. Грязные, немытые волосы, очень бледное, исхудавшее лицо. На вопросы Леши она мало реагировала, а если и отвечала, то тихим, едва слышимым шепотом. Особенно поражали ее глаза – широко распахнутые, остановившиеся, словно остекленевшие. В них стояли слезы, но почему-то не скатывались вниз по щекам, даже когда она моргала.

В анамнезе ничего особенного не было. Очевидно, это был случай яркой послеродовой депрессии. По крайней мере, Леша поставил именно такой предварительный диагноз. Отправил девушку с медперсоналом далее, сам стал оформлять документацию и заполнять заявление в суд на допущение в оказании недобровольного психиатрического лечения в отделении.

После ухода девушки новых пациентов не оказалось. Но в часы приема, которые были с двух до четырех, к Леше подошел мужчина с пятилетней девочкой.

– Здравствуйте, а Цезаря Петровича нет на месте?

Оказалось, это была семья Эльвиры, той, которая накануне утверждала, что ее зовут не так.

– Мы бы с мамой хотели увидеться. – Мужчина подхватил девочку на руки. Та смотрела на Лешу удивленно, немного испуганно.

– Я тоже врач, так что Вы можете со мной обо всем говорить. Цезарь Петрович сказал, его до конца дня в отделении не будет.

Он спросил у старшей медсестры, каково состояние Эльвиры и готова ли она принять посетителей. Женщина удивленно вскинула брови. Обычно мнения пациентов никто не спрашивал.

– Да проходите, конечно. Сейчас я ее приведу.

В часы посещений многие жители острого отделения переживали возбуждение. Те, кто были в сознании, радовались возможности увидеться с родственниками и близкими. Посетители могли приносить еду, одежду, обувь, так как в отделении была большая напряженка с больничной одеждой и тем более со вкусной едой. Нередко передавали и сигареты несмотря на то, что администрацией это не поощрялось.

– Ну, как она? Лучше? – Негромко спросил муж, ожидая, когда приведут пациентку. – Пришла в себя?

Эльвира сегодня была немного лучше. Уже не огрызалась и даже откликалась на свое настоящее имя. Поэтому Леша подумал, что ей не помешает увидеться с родными.

– Да, но состояние все еще нестабильно. Вы ее не провоцируйте, говорите мягко, вежливо.

Медсестра вывела девушку. Увидев мужа и дочку, та мгновенно расцвела в улыбке. Бросилась обнимать дочь, словно не видела ее несколько лет.

– Мама, ты уже не болеешь? – Спрашивала без конца девочка. У нее были фиолетовые ленточки в волосах. Косички криво заплетены – чувствовалась неловкая рука отца в создании женских причесок. – Тебе уже можно домой?

– Не знаю, я не знаю. – Эльвира продолжала обнимать и целовать дочь. По щекам у нее текли слезы. – Я ничего не знаю. Как ты, Вероника, ходишь в садик?

– Хожу. Но только там каша невкусная.

– Папа тебе купил зимние ботинки? Ведь такая холодина. Шапку надеваешь?

Девочка нахмурилась и вопросительно посмотрела на отца. Тот мягко ее отстранил, взял жену за руки.

– Эль, сейчас август. Какие еще зимние ботинки?

Леша увидел, как девушка едва заметно дернула в сторону головой, будто у нее затекла шея. Замолчала, глядя в лицо мужа. Улыбка и свежие эмоции медленно стекли с ее лица наподобие краски.

– Эль? Как ты вообще? Мы тебе тут печенье привезли, какое ты любишь. И еще книги.

Он попытался ее обнять, но девушка внезапно ударила ее по рукам.

– Я Валентин, ты, херов мудак! Или ты совсем ослеп уже на своей работе?!

Она агрессивно дернулась к нему. Ее за локоть успела поймать старшая медсестра.

– И сколько раз тебе повторять. – Зарычала пациентка, продолжая напирать. – Я ненавижу сладкое! У меня аллергия на сладкое, ты что, хочешь меня убить?!

– Папа! – Девочка испуганно вжалась в отца. Тот быстро поднял ее на руки. – Мама снова кричит!

– На сегодня, думаю, свидание окончено. – Старшая медсестра оглянулась на Лешу. К ним подбежал один из санитаров. Леша шагнул к девушке.

– Валентин, все хорошо. Они уже уходят.

– А ты еще кто такой?! – В ее глазах стояла истинная ярость. Слепая, обезумевшая, не знающая причины.

– Я пришел сюда, чтобы тебе помочь. – Он покачал головой, увидев, как старшая медсестра готовит укол успокоительного. – Но для начала нужно сесть и успокоиться. Ведь ты же умеешь успокаиваться, верно?

Эльвира перестала скалиться.

– Сейчас Никита тебя отпустит. Никит? – Леша посмотрел на санитара. Тот отпустил локти пациентки. На лице у него было написано недоумение. – Мы с тобой сядем вот сюда, на скамейку. Поможешь? – Он протянул ей блокнот. – У меня там написано расписание работы столовой. Я же новенький тут. Поможешь найти?