— О, ну видишь, как здорово! Может, и Зир захочет с тобой?

Естественно, Зир с радостью согласился составить Мор компанию.

— Мне кое-какие запчасти на мопед глянуть надо, — пробасил он, с воодушевлением приняв мои пояснения по поводу внезапного выходного и предложения поехать с подругой за покупками, — но ты точно справишься?

— Да что мне в первый раз, что ли? Сам знаешь, какая у нас тут скука.

— А аптеку когда привезут?

— Через три дня, как раз приму и уеду.

— Пусть так и будет, — от души пожелал санитар перед тем, как положить трубку.

Я мысленно к нему присоединилась и даже руки в молитве сложила. Надеюсь, больше в медпункт никого не принесёт, и мне сейчас удастся поспать. Надо только с сыном вопрос решить. Придётся попросить соседку отводить его и забирать эти два дня из детсада… то есть развивающего шатра. Мы так иногда выручали друг друга…

Ох, чёрт! Соседку попросить… Это ж мне с ней про шаарам объясняться! Упаду в ноги и скажу, что очень понадобился ночью больному... Ага. Какому больному? Для чего? Вызовет подозрения! Может, не водить Тошку в сад?

Размышляя, поднялась на второй этаж, чтобы проверить капитана, прошла через переход в изолятор и застала картину маслом: дар Раамн мирно спал, но не один! На его груди распласталась звездой хвосторыжка. Дети её пушистыми колобками свернулись у даурианца на голове и плечах. А мой Платон сидел на полу у кровати и гладил своего кумира по руке. Ну вот вам и отвод глаз!

— Вы как тут оказались? — прошептала я, сделав большие глаза.

— Багира почувствовала, что капитану дар Раамну нужна помощь, — тихонечко сообщил мне сын на полном серьёзе, — он ранен, да, мам?

— Так, Платон! Не пугай меня! Пойдём-ка домой собираться на развивашки.

Я протянула сыну руку и пошевелила пальцами, поторапливая.

— Ну ма-ам, можно я побуду с капитаном? Он обрадуется, когда нас увидит.

— Идём, идём. Багира пусть остаётся, а ты иди со мной. Дома всё объясню, а то разбудим капитана.

Семейство хвосторыжек я решила оставить, вспомнив о том, что наши земные кошки якобы лечат хозяев своей энергетикой. Вдруг и местные зверюшки так умеют? Во всяком случае, внешних ухудшений у капитана не наблюдалось, так что пусть спят с ним.

А вот Тошка вызывал вопросы. Очень, очень страшные вопросы, которые я уже целый год от себя гоню.

Сын нехотя поднялся, но всё же за руку меня взял и пошёл домой без капризов. А как только мы перешли через переход в свою гостиную, я поспешила опередить его пожелание не ходить сегодня в развивающий шатёр.

— Сынок, я не спала всю ночь и падаю с ног. Мне бы очень хотелось, чтобы ты пошёл в детсад. Там тебя и накормят, и развлекут, и я буду спокойна. Пожалуйста, Тош, давай без капризов, а?

— Ты капитана лечила, да?

— Да, — я не собиралась скрывать очевидное, — и пока он побудет у нас. Так что вечером вы с ним увидитесь и вдоволь наговоритесь.

— Честно побудет? А где «Разящий»?

— Честно. А на «Разящий» он только через три дня отправится.

— Ну ладно тогда, — вздохнув, смирился сын.

— Только тебя Ви-ра-Лу отведет, ладно? А то я дежурю и сегодня, и завтра…

— Это из-за дара Раамна? Нельзя, чтобы его кто-то видел, да?

Да что ж он у меня умный-то такой?! Я даже не успела дойти до части, где попрошу держать язык за зубами, а сын уже и сам догадался.

— Да. И ты никому про него не говори, хорошо?

— Ни за что не скажу, мам! — горячо заверил меня Тошка, и я точно знала — не скажет.

Ребёнок у меня удивительный. Такой, что даже пугает. Иногда мне кажется, что он гораздо мудрее всех взрослых, вместе взятых… Может, у него спросить совета, как оправдаться перед соседкой за шаарамы?

Посмотрела на сына и разозлилась на себя. Совсем уже сдурела, мать! Сама натворила, сама и разгребай.

Пока Тошка умывался, быстренько соорудила завтрак и ему, и себе, и капитану. Варила кашу, мазала маслом хлеб, чистила яйца, а сама все крутила в голове варианты разговора с Ви-ра-Лу. Что же придумать про цветы, чтобы не выдать капитана? Да и себя. Думаю, меня тоже по головке не погладят за то, что оказала помощь мятежнику.

Но ничего умного в голову, как назло, не приходило. В конце концов я решила молчать или отпираться. А потом, так же под покровом ночи, посадить на клумбе соседей новые цветы. И даже не пять, а скажем, семь. Точно! Так и сделаю!

За завтраком Платон пытался расспросить меня о том, что произошло с капитаном, но я, сделав честные глаза, сказала, что сама не знаю.

— Вот вернёшься вечером и сам расспросишь его. Думаю, дар Раамн к тому времени уже наберётся сил и сможет тебе рассказать.