Шрифт:
Интересно, моя Эвита тоже из таких?
— Он — сын Вотчинкова, ты в курсе, кто это?
— Нет, — голос Бурина звучит словно сквозь толщу воды, в которую я погружаюсь. Прямо на глубину. Перепад давления настолько сильный, что реально уши начинает давить.
— Он с севера, папаша его, я имею в виду, что-то типа олигарха, там полно всего… «Энерготрас», не слышал что ли?
— Нет… Я не по олигархам, ты в курсе же…
— Ну да… Я тоже, сам понимаешь… Но дело его помню. Парнишка, который его вел, потом участковым в Марьино поехал.
— А что за дело?
— Да стандарт… На чем они обычно ловятся для ОБЭПа? Могу уточнить, если хочешь, более подробно…
— Смысл есть?
— Нет. Сын за отца не отвечает.
— Ну да… А чего ж его, при таких исходных, в адвокаты унесло?
— Тоже стандарт. Золотой мальчик. Как говорил Корлеоне, юристы нам тоже нужны, да? Заметь, ни одного проеба по карьере. Учился, золотая медаль, потом военное училище, обрати внимание. После — работа в полиции. Недолго, и смотри, где.
Смотрю. Усмехаюсь. Ну да, куда еще у нас золотые мальчики идут…
— Дальше, в адвокатскую контору. Причем, рядовым сотрудником. Тут или парень с характером, или…
— Или папаша сказал не выделяться. Какие годы?
— Верно мыслишь. Как раз дело завели на компанию Вотчинкова. А сейчас он — старший партнер, считай, большая часть активов — его.
— Быстрый старт…
— Да. И фирма эта специализируется… Впрочем, дела посмотри.
Смотрю. Впечатляет. Принцип «Мы вас защитим за ваши бабки» во всей красе. Прошлогодняя история про групповое изнасилование, где была вся доказуха, и даже до суда довели, но на суде все рассыпалось… Во многом благодаря грамотной защите, которая выковыряла из протоколов все мелкие нарушения и заставила большую часть доказательств исключить из дела. В итоге, дело переквалифицировали и основные фигуранты получили условку. Список фигурантов — сплошь известные в узких кругах фамилии… Я не освещал это, не мой профиль, но наслушался от коллег.
— Ну вот и смотри теперь, сравнивай.
Голос Бурина пробивается ехидной режущей силой через толщу воды, где я уже на дне.
— На всякий случай, в зеркало глянь.
А чего смотреть? Я и без того знаю, что моя битая похмельная рожа вообще никаким боком не сравнивается с породистым холеным лицом папашкиной гордости — Игоря Вотчинкова.
У него — карьера, бизнес практически свой, репутация, которую наверняка с папашей не связывают, но понимают, насколько там крепкий тыл. Бабки, наконец, очень даже серьезные.
И, словно мало таких очевидных, перевешивающих все преимуществ, парнишка еще и выглядит, как модель мужской одежды. Офицер, хоть и в запасе, но военка за плечами, чемпион по боксу…
Жених моей Эвиты. Официальный жених. Фотки, которых в досье вполне прилично, это все подтверждают… Интересно, она после свадьбы тоже в его контору работать пойдет? Хотя… Зачем? Свои люди везде нужны…
— Ты, Конь, не думай, — бубнит Бурин, разрубая мои темные, тягучие, как кисель, мысли, — ты вполне нормальный мужик… Для баб такие привлекательны. Раздолбай, веселый, поржать с тобой, наверняка. И, опять же, не бедный. Квартира, доход вполне хороший… Но против него — никто. Не вытягиваешь. С тобой поиграться, побаловаться, курортный роман опять же… А потом — к жениху. Надеюсь, ты не думаешь, что она тебя вспомнит при встрече?
Он все правильно говорит, мой язвительный друг детства, все верно, в самую точку. По больному бьет.
По живому.
И это меня бесит. Заставляет захлебнуться воздухом пополам с ненавистью.
К нему, Бурину, и к этому гладкому мажорчику, и к Эвите. К ней — особенно.
Потому что блядь. Потому что трахалась со мной, там, в антураже опасности и аргентинского солнца, имея вполне устроенную личную жизнь.
Потому что использовала.
У меня были замужние бабы, у меня были девчонки, тоже, как и Эвита, имеющие женихов и планирующие свадьбу. Все было.
Но всегда с открытыми глазами. Всегда с полной информацией. И даже если без нее — то и без эмоций особых. Секс — это не про эмоции. Раньше, по крайней мере. До Аргентины. До Эвиты.
И сейчас я ощущаю себя… Использованным? Наверно, да.
Листаю галерею, рассматриваю лицо Эвиты. Она улыбается.
Смотрит на своего мажорчика. Трогает его за плечо очень собственническим жестом.
Сука.
Она меня тогда за руку взяла и сама увела в спальню. Сама.
Усмехаюсь, увеличиваю фото, провожу пальцем по улыбающимся губам.
Сама виновата. Сама нарвалась. Сама.
Глава 18
— Тут, Конь, еще такое дело… — Бурин допивает до дна, ставит бокал на столешницу со стуком, от которого я прихожу немного в себя, выныриваю из жарких аргентинских воспоминаний, в которые, оказывается, уже успеваю погрузиться с головой, как и в планы мести, впрочем. Жесткой, очень жесткой мести. Разнообразной такой… — есть еще инфа… Но она — неподтвержденная… Верней, часть подтвержденная, но больше — мои выводы по ситуации. Догадки.