Начнет прорываться, она будет нервничать, беременная… Мне придется вдвойне трудиться, урезонивая его. А если не рассчитаю удар и навсегда урезоню? Зона? Нет уж.

Надо по-другому.

Надо, чтоб эта гребанная семейка вообще про Эву забыла. Так… Кто там у меня хорошо решает вопросы генеральной уборки?

Телефон звонит как раз в моменте моих кровожадных развлечений. Начальство игнорировать нельзя, оно деньги платит.

— Боря, ты пропал куда? — миролюбиво журчит Михалыч в трубку, — заедь ко мне, дело имеется…

— А по телефону?

— Заедь.

Интересный тон… Соглашаюсь, дожидаюсь, пока Эва насытится, и вместе с ней еду в редакцию.

— Посиди тут, хорошо? — настойчиво усаживаю ее на диван в приемной главного, наклоняюсь, шепчу предупредительно, — и не вздумай смыться. Найду. И попку надеру… Хотя… — тут прикусываю мягкую розовую мочку, — можешь попробовать…

— Не побегу. — Кивает она, — Вале позвоню.

— Ты с ней уже разговаривала? — настораживаюсь я, прикидывая, что будет, если прямо сейчас драконяша решит пожаловаться сестре на самоуправство и грубость Бура…

— Да, еще с утра, — кивает Эва, — все нормально, ей там нравится, даже возвращаться не хочет…

— Ну… Хорошо… — неожиданный поворот… И кто кого там в плену держит? Попал, похоже, Бур.

Размышляя о странных вывертах судьбы, захожу к Михалычу.

Тот привественно сопит, кивает мне на стул, а затем передает через стол документы.

— Это — копии, но оригиналы тоже есть, не сомневайся. И записи есть, видео в том числе.

Я ошалело пролистываю полноценное досье на Вотчинкова-младшего, которое очень даже остро цепляет и его папашу, оцениваю уровень доказухи… И вопросительно поднимаю взгляд на Михалыча.

— Веду год уже, — коротко говорит он, — был заказ… От конкурентов его папаши. Я сначала взял, решил сам, потому что больно уж дело тухлое… Но денежное. Ну и, перспективы оценить заодно… Оценил. Такое официально нельзя. По головке — там, — тут он поднимает палец наверх, — не погладят… Но если просто в сеть слить… Может быть много говна, которое и потопит… И папашу, и его, ублюдка… Правда, самому изданию с этого ничего не прилетит, а я, как ты знаешь, люблю быть в прибыли.

— И… Откуда вы…

— Слухами земля полнится… Ты, Боря, молодой, порывистый… Неосторожный. То девушку в людном месте лапаешь, приметную такую девушку. То от квартиры той же девушки каких-то бандитов отгоняешь… Я же должен знать, чем дышит мой лучший сотрудник?

— Нихера себе, — оцениваю я уровень компетентности руководства, — нихера… себе…

— Ну а ты как думал, мальчик? — удивляется Михалыч, — пресса — это четвертая власть. Сила и оружие в правильных руках… И, имея нужные связи, мозги и смелость… Можно много чего получить.

— Да… — соглашаюсь я, — но… Почему отдаешь? Или не отдаешь?

— Отдаю. Надеюсь, распорядишься правильно. Мне с этого, еще раз повторюсь, никакого прибытка, кроме геморроя. А геморроя у меня и своего полно. Забирай. Должен будешь.

— Само собой, Михалыч, само собой…

Встаю, сжимая в руке документы, Михалый весело бурчит вслед:

— На свадьбу приласить не забудь.

— Обязательно!

Выхожу, в панике упираюсь взглядом в пустой диван. Неужели свалила? Блять!!!

Но тут же расслабляюсь, слыша веселый голос Эвы из коридора. Она болтает с сестрой, но увидев меня, сворачивает разговор, прощается.

Ищу в ее лице признаки недовольства, которые непременно проявились бы, если б Валька ей пожаловалась на Бура.

Ничего такого.

Ну вот и ладно. Пусть сами разбираются, взрослые уже.

— Куда теперь? — улыбается Эва. И так светло становится у меня на душе, так радостно, что не сдерживаюсь, подхватываю ее на руки, кружу по коридору редакции.

— Домой, малыш. Домой. Нам еще к свадьбе готовится. И кроватку присматривать…

— Борюсик, я так рада, черт… — Мася выглядит охренительно с маленьким животиком, от нее реально сияние исходит, аж глазам больно. До слез. — Ну не плачь…

— Не-не! Плачь! — Кот наводит на меня экран телефона, — давай! Охерительный кадр!

— Да пошли вы… Придурки, — бормочу я расслабленно, даже не обижаясь. Сам не подарок, так откуда в моих друзьях взяться гуманизму? Даже в такой день троллят, скоты…