О Случай, как тяжка твоя вина!

Предателя склоняешь ты к измене,

Тобою лань к волкам завлечена,

Ты предрешаешь миг для преступленья,

Закон и разум руша в ослепленье!

В пещере сумрачной, незрим для всех,

Таится, души уловляя. Грех!

Ты на разврат весталок соблазняешь,

Ты разжигаешь пламенную страсть,

Ты честность и доверье убиваешь,

Ты дев невинных подстрекаешь пасть,

Хула ль, хвала - твоя всесильна власть!

Вор и насильник, с хитростью во взоре,

В желчь превращаешь мед, блаженство - в горе!

Если Ренессанс действительно оптимистичен, то Шекспир - самый антиренессансный поэт, противопоставивший ренессансным идеалам правду жизни. Эта правда не исчерпывалась беспросветным отчаянием, но демонстрировала неразрешимое противоречие между идеалом и действительностью. Но ведь и современные модернисты, включая Джойса и Беккета, пародируя Шекспира, в конечном счете преследуют цель терпеть мир, а не спасать его.

Интересно в этом смысле отношение к "шекспировскому материалу"

Олдоса Хаксли, особенно в его романе "Прекрасный новый мир". После

блистательного описания трагикомических результатов технократического

прогресса Хаксли ставит проблему жизненной необходимости гуманитарной

цивилизации. Выход из духовной трагикомедии писателю представляется не

в будущем, а опять-таки в мире Шекспира. Нечеловеческому цинизму

Мустафы Монда противопоставляется Шекспир, всеми забытый, запрещенный,

запертый в сейфе Уильям Шекспир.

Сам Шекспир тоже был склонен видеть "золотой век" позади. В "Генрихе IV" мы постоянно ощущаем контраст между этим воображаемым прошлым и лишенным всякой героики настоящим.

ШЕКСПИР КАК ЭКЗИСТЕНЦИАЛИСТ

Рассудка нет и мне спасенья нет.

Безумствую неистовый, несчастный;

Слова мои и мысли - дикий бред,

Ни разуму, ни правде не причастный.

Шекспир

За преданность награда мне одна

Навечно мною боль обретена.

Шекспир

Когда говорят, что Шекспир видел больше, чем пони - мал, тем самым высокомерно умаляют мощь его разума, бессознательно впадая в заблуждение "университетских умов" его времени, ставивших Оксфорд выше харизмы. Шекспир не строил концепций, но его философия жизни и философия человека предвосхитили глубочайшие философские сочинения. Так что не Бэкон "писал" пьесы Шекспира, а Шекспир мог написать сочинения Бэкона. Слова А. Руге о том, что Шекспир "не имел философской системы", верны лишь в том отношении, что философия жизни бессистемна - как сама жизнь. Шекспира можно по-разному толковать, но с ним нельзя спорить, говорил Михоэлс, ибо, в конечном счете, он всегда оказывается прав. Ибо за правдой Шекспира - жизнь.

Пред великим английским поэтом восстали труднейшие проблемы

жизни, ответом на которые и были его произведения. Чем ужаснее

представлялась ему действительность, тем настоятельнее чувствовал он

потребность понять все то, что происходило вокруг него. Тот пессимизм,

о котором так приятно разговаривает Брандес, для Шекспира был не

теоретическим вопросом, которому он посвящал часы досуга, а вопросом

существования.

Джордж Рейнолдс в своем "Веке человеческом" собрал философские высказывания Шекспира о смысле и цели жизни - и что получилось? Получился вполне современный экзистенциальный спектакль-сюита.

Шекспира характеризует не неохватный кругозор, а невероятно глубокое чувство драматизма жизни. Именно это проникновение в "зазор бытия" обеспечило ему неувядаемость. Все, что написали ученые XVI-начала XVII века, сегодня безнадежно устарело; все, что сказал Шекспир о жизни и человеке, сегодня еще не понятно до конца.

Все мерзостно, что вижу я вокруг, пишет Шекспир в 66-м сонете.

Бесплодны все мне кажутся дела на этом свете, говорит Гамлет.

Мир - дикий сад, заросший сорняком, свидетельствует поэт.

Изнанка мира - тошнота, к такому выводу приходит Шекспир за 350 лет до Сартра.

"Ричард III" вполне мог быть написан в XX веке, во всяком случае - это образец глубоко трагедийного видения истории с ее "гениальными злодействами" и ненасытным стремлением "героев" к власти, но в еще большей степени образец обыденности зла.

Как выяснил В. Кауфман в книге "От Шекспира до экзистенциализма", поэту в исключительной мере присуще чувство трагизма существования. Это чувство та сила, что движет его пером.