— Полегче, — пробормотал Доммиэль.

Просеивание длилось дольше, чем обычно, затем мы выскочили на твердую землю.

В темный городской переулок, где был сырой холод и тяжелая, зловещая тишина.

— Ты застрелил Архангельского генерала! — я вырвалась из его хватки.

Даже не взглянув на него, я чувствовала исходящую от него ярость, он шагнул к стальной двери.

— Я его лишь задел. Не собирай свои трусики в кучу, — с отвращением фыркнул он. — Твой парень будет жить.

— Мой парень?

— Довольно. Давай зайдем внутрь. — Положив руку на дверь, он тихо что-то прошептал. Щупальце серо-черного дыма ввинтилось в замочную скважину, прежде чем резкий скрежет металла эхом разнесся по переулку, когда с другой стороны открылся засов.

— Ты не сможешь переступить порог без меня. Возьми меня за руку.

Все еще потрясенная и злая, что он подстрелил Максима, я все равно взяла его за руку и позволила увести себя в темноту. Дверь с лязгом захлопнулась за нами, засов скользнул в сторону по шепчущей команде Доммиэля, в воздухе раздался электрической щелчок демонической силы.

— Здесь лестница, — пробормотал он.

Спустившись по короткой лестнице, он опустил мою руку и щелкнул выключателем. Окинув комнату одним взглядом — кровать, задрапированная синим бархатом, камин вдоль открытой кирпичной стены, еще одна стена с полками, огромный письменный стол из красного дерева, заваленный книгами и разрозненными бумагами, стеклянный шкаф с пистолетами и клинками и открытая дверь в небольшую ванную — я повернулась к Доммиэлю.

— Это твой дом.

Он бросил кожаную сумку на стол и расстегивал пояс с оружием. Поморщившись, он снял рубашку, пропитанную его собственной темно-красной кровью.

— Ага, — фыркнул он. — Дом, милый дом.

Гнев все еще витал в воздухе вокруг него, но я не совсем понимала почему.

Он начал расстегивать ремень, снимая ботинки. Я с трудом сглотнула от внезапного комка в горле. Его рот скривился в дикой усмешке.

— Сделай мне одолжение. Возьми три дракулса и брось их в стакан с водой, — он указал пальцем в сторону угла. — Вода в холодильнике.

Когда он повернулся в сторону ванной, я ахнула, увидев насколько глубокий был порез на его спине, разрывающий нарисованную чернилами сцену битвы. Я успела лишь мельком увидеть, как он исчез в ванной. Открылся кран, и по плитке забарабанила струя воды.

Стряхнув желание заглянуть в открытую дверь, я подошла к маленькому холодильнику, остановленная окружающим меня миром, святая святых такого человека. На полках рядами стояли книги, в основном в потертых кожаных переплетах. Я провела пальцами по корешкам нескольких — «Алиса в Стране Чудес» Льюиса Кэрролла, «Властелин колец» Дж. Р. Толкина и баллады Сэмюэла Тейлора Кольриджа. Все они оказались ранними или первыми изданиями. Я вытащила тоненький сборник баллад Кольриджа. Действительно, это было первое издание с подписью автора и белой атласной закладкой на одной из страниц. Листая, я нашла повествовательное стихотворение «Иней древнего морехода»; отмеченное, казалось, прочитанным много-много раз. Пробежав глазами по стихотворению, мой пульс участился, удивляясь демону, который собирает редкие книги и так часто читает эту балладу.

В ней старик рассказывал свою проклятую историю другому, как он вышел в море и совершил роковую ошибку, убив одно из Божьих созданий, обрекая свою команду скитаться по открытым морям, дрейфуя и умирая от жажды. Затем однажды темной ночью дрейфующий корабль встречает леди-Призрак и ее супруга Смерть, они решают сыграть с ними в кости на свои души. Она победила и забрала жизни всего экипажа, кроме проклятого капитана-рассказчика, оставляя его бесконечно блуждать среди трупов его команды, пока он, наконец, не рухнул на палубу, предчувствуя свой близкий конец. Группа ангелов спустилась вниз, проявляя жалость к нему, бросая живые трупы за борт и посылая спасение моряку. Хотя на суше Судьба еще не покончила с ним, заставляя его рассказывать свою историю снова и снова в качестве покаяния за свои грехи.

Я захлопнула книгу и глядя на открытую дверь ванной, я была совершенно сбита с толку мыслью о том, что Доммиэль — проклятый демон — находит это стихотворение особенно захватывающим. Помимо книг и оружия, были и другие личные вещи, которые больше говорили о верховном лорде демонов.

Золотая чаша, чеканная вручную и инкрустированная рубинами размером с монету по краю — это была чаша короля — стояла на полке. Античная греческая ваза, которая выглядела так, словно ее долго хранили, изображала сцену совокупления женщины с сатиром. Хорошо одаренным сатиром. На подставке лежал старинный железный кинжал с ярко выраженным римским рисунком — толстая перекладина с загнутым внутрь лезвием и небольшой выпуклостью. На перекладине латинскими буквами была выбита эмблема — имя, которое я не узнала. Сокровища, которые он собирал веками. Те, что он считал достойными, но они остались тут никем не замеченные.

На низком столике рядом со стулом у кровати стояла пепельница, сделанная из человеческого черепа — выдолбленного и поставленного на мраморную подставку вверх дном, улыбка скелета производила жуткое впечатление от его перевернутого положения. Хлопья пепла сказали мне, что это не украшение. Я вздрогнула от удивления, чей череп Доммиэль хранил для осквернения?

Каким же парадоксом он все-таки был — повелитель демонов, который окружал себя предметами власти и смерти, но также читал стихи о спасении и искуплении. Он был намного больше, чем показывал миру. Что было еще более шокирующим, так это моя врожденная потребность узнать о нем больше. Знать все, что он мне скажет и даст.