Да, ее фигура не так плоха для двадцати восьми лет. Но только в этом контексте. Уже который месяц девушка силится записаться на фитнес, но разве с ее графиком это возможно? И даже если она сможет подтянуть тело, что делать с лицом? Этим изможденным, бледным лицом, выражение которого вгонит в тоску любого. Некогда яркие, бирюзовые лучистые глаза уже давно потускнели, а блестящие светло-русые локоны превратились в неряшливый пучок соломы на голове. Рита уверена, что бессильна это исправить, и не хочет.

Слава богу, пока не появилось морщин. Но, как бы то ни было, она не может себе представить, что есть хоть один человек, который, имея внешность и энергию Саши, искренне хотел бы сблизится с женщиной вроде нее.

— Вам понравились цветы? — решает спросить он, когда пауза в их беседе (если ее можно так назвать), становиться слишком длинной.

«Цветы? Те, которые он принес Алине с утра? Почему он интересуется, понравились ли они мне? Если только… Если только он купил их не для Алины…»

Удивительно, как некоторые умные и сообразительные люди способны так быстро теряться в, казалось бы, очевидных вещах.

«Это, конечно, глупость несусветная, но что если тот букет и впрямь предназначался мне?»

Рита ловит себя на мысли, что, даже если бы Саша вручил ей цветы прямо в руки и обозначил: «Это вам. Букет — для вас. Ваш!» — девушка все равно подумала бы, что произошла какая-то ошибка. И каким образом ей спросить о возможном недоразумении? А если парень посмеется, и скажет, что они на самом деле были для ее ассистентки? Что тогда? Провалиться сквозь землю?

— … Какая разница, понравились они мне или нет?

Ее грубый ответ снова воскрешает тишину между ними, и Рита желает взвыть от отчаяния.

Вот же он — Саша! Мечта из ночных грез, причина слез из-за мыслей об одиночестве. Почему бы не сказать ему хоть раз что-то хорошее и милое? Не нужно кокетничать. Просто спросить, как прошел его день или что-то в этом роде. Почему ей, Рите, непременно надо перечеркнуть любое внимание в свою сторону?

— Вместо того, чтобы тратить время на всякую ерунду — лучше бы посвятил его работе, — говорит девушка, продолжая свой путь, стараясь звучать помягче. Но все равно выходит как-то сухо и раздраженно.

Однако парень тотчас цепляется за эту реплику, нагоняет в два шага и снова продолжает ворковать со своей знакомой, как ни в чем не бывало:

— Так я и приходил по работе. Оптимизировал систему, проверил на наличие ошибок. Установил пару полезных программ для вас.

«Каких еще программ? — не понимает девушка. — Ах, да… я ведь сегодня едва ли успела бросить хотя бы один взгляд на монитор. Слишком много времени и сил ушло на сортировку и изучение кучи бумажек…»

Вообще, от Виктора Ивановича Рита слышала, что его племянник — не просто сисадмин. В конструкторский отдел он должен был поступить как программист, или даже "анти хакер", но она-таки не дала ему возможности проявить себя. Может ли это быть как-то связано с тем, что он вздумал таскаться за ней? Желает навести мосты до того момента, как окончит университет? Все равно она не сможет что-то изменить, если от генерального выйдет приказ о его назначении…

Развить эту мысль не дает следующий вопрос несносного мальчишки.

— Рита, может, выпьем кофе?

Опять они оба застывают. Одна на тротуаре, другой — на дороге со своим железным зверем.

«Нет, я так никогда не дойду до дома…» — с досадой понимает девушка.

Кофе? Серьезно? Рита не ела с двенадцати часов дня, да и тот перекус полноценным обедом можно назвать с очень большой натяжкой… Стоп, что? Как он только что ее назвал?

— Я… я не разрешала тебе обращаться ко мне просто по имени.

В иной ситуации она бы не делала замечание, потому что сама не любит высокопарное к себе обращение. Но только не в этом случае.

Когда вместо привычного "вы" слышишь "ты", где-то на задворках сознания возникает ощущение, будто кто-то только что своенравно сжег двухметровый забор вокруг твоего дома. Иными словами — это слишком резкое сокращение дистанции между ними двумя, и Рите это совершенно не нравится.

— А почему нет? — невинно смыкает свои брови Саша.

— Я старше тебя. И выше по служебному положению, — «и еще готова визжать, когда ты смотришь на меня этими медовыми глазами-блюдцами, пока просишь о подобном» — добавляет уже про себя девушка.

— Но мы ведь сейчас не на работе, — пожимает плечами юноша, нисколько не смущенный замечанием. — А насчет возраста, я не думаю, что разница уж настолько велика.

— Ты думаешь неправильно.

— Сколько тебе? Двадцать три?

— … Очень смешно.

— Двадцать пять? — не унимается Саша.

— Двадцать восемь.

Кажется, цифра молодого человека пугает. Он во все глаза таращится на Риту, пытаясь сообразить, что говорить теперь, когда так жестоко облажался.

— О, — победоносно складывает руки на груди его собеседница, понимая, что поймала Сашу в ловушку, из которой, по ее личному мнению, не выбраться. Ничего-ничего. Он постоянно ввергает ее в шоковое состояние, почему бы теперь им не поменяться местами? — Наш мальчик больше не хочет заигрывать со взрослой тетей?