— Я знаю…

— Вот интересно, а если бы я сказала тебе выбирай, либо показательные, либо я, что бы ты выбрал?!

— Глупый вопрос, конечно, тебя! — не колебавшись ни секунды, ответил Кирилл.

— Если с тобой что-то случиться, я не прощу себе, что не заставила тебя выбирать!

— Ты все сделала правильно, — уверял ее Кирилл, — Ты просто понимаешь, что это значит для меня… Я так тебе благодарен.

— Но только если ты пообещаешь мне не прыгать четверные аксели и тулупы! — категорично заявила Лена.

— Естественно, я даже если захочу не смогу, — усмехнулся Кирилл.

— Хорошо, — спокойно улыбнулась Лена, — Пойду, схожу к Владимиру Романовичу и скажу, что мы решили. Но на тренировки не рассчитывай!

— Я понимаю. Я немного разомнусь перед прокатом и все.

— И вообще, я думаю можно не терять времени даром и пройти обследование еще до показательных, — высказала свое предложение Лена

— Ну, я в принципе не против.

— Хорошо, об этом я тоже поговорю, — пообещала Лена и снова пошла к врачу.

Действительно, за те несколько дней, что оставалось до показательных выступлений, Кирилл прошел полно обследование и ждал у себя Владимира Романовича с результатами.

— Ну, что Кирилл Юрьевич, у вас полный букет, — разводил руками врач, глядя в результаты анализов и МРТ.

— А поподробнее? — естественно поинтересовался Кирилл.

— Хондромаляция надколенника, бурсит и хроническое воспаление связок.

— Это ни о чем мне не говорит, — пожал плечами Штоколов.

— У вас патологическое размягчение хрящевой ткани коленной чашечки, что, скорее всего, развилось в результате перенесенного перелома, и хроническое воспаление суставной сумки. А ну, и воспаление связок.

— И как это нужно лечить?

— Пункция сумки и удаление надколенника с последующим его протезированием.

— И сколько я буду восстанавливаться?

— Ну, учитывая то, что у вас наложение болезней, и они весьма затянуты, то от полугода до года. Первый месяц будите на кресле-каталке.

— Обязательно? — не мог не спросить Кирилл.

— Да, — категорично ответил Владимир Романович.

— Хорошо. Как только я выступлю на показательных, я тут же поеду в клинику на лечение.

— Я могу порекомендовать вам клиники в Швейцарии или Израиле. Как вам больше нравится и договорится, чтобы вас приняли, я думаю, с вашей фамилией проблем с ожиданием места не возникнет, — прямо сказал врач.

— Буду рад, если вы поможете мне, — был признателен Кирилл.

— В таком случае, я договорюсь. В какой стране?

— Давайте в Швейцарии, — высказал свои предпочтения Кирилл.

Действительно, в день показательных выступлений Штоколову сделали пару уколов, и он смог вполне уверенно чувствовать свою ногу и двигать коленом. На тот момент, уже все без исключения знали, что у него серьезные проблемы со здоровьем, и что его выступление под вопросом, поскольку он практически не ходит, как-никак его неоднократно видели на кресле-каталке, когда его вывозили на обследование. Тем желаннее и долгожданнее стало его появление на льду.

Ему скандировали так, как никогда и никому. Кирилл чувствовал любовь и поддержку с каждой трибуны, он катался для них, для своих зрителей. И чуть-чуть для себя… Он прощался со льдом. И это стоило сделать красиво, что Штоколову и удалось. Несмотря на то, что в его выступлении не было ни одного четверного прыжка, зал следил за каждым его движением, жестом, взглядом. Его артистичности и эмоциональности не было предела. Лена смотрела на мужа с замиранием сердца и молилась, что бы Кирилл ни в коем случае не упал, и не причинил своему организму еще больший вред, а так же просила бога, что бы тот не наказывал Штоколова за его своенравность и тщеславие.

Все оказались заворожены его катанием. Минут десять зал аплодировал ему стоя, не желая отпускать, поскольку понимали, что больше не увидят Кирилла на льду никогда…

«Ну, вот и все. Тебя больше не будет в моей жизни. Столько лет… Полжизни. И все. Ты дал мне много, но не меньше и взял взамен. Я отдал тебе здоровье, молодость и Кристину, а ты дал мне всеобщее признание, любовь и возможность стать кем-то в этой жизни. Ты навсегда в моем сердце», — говорил про себя Кирилл, в то время как аплодирующий зал желал задержать его хотя бы на секунду.

Но Кирилл понимал, что колено все больше и больше начинает неметь, и вот-вот он не сможет ни согнуть, ни разогнуть ногу. Он поклонился в последний раз и покатился за кулисы. Там к нему подбежала Лена, Завьялов и Владимир Романович, они что-то говорили и что-то спрашивали, скорее всего, по поводу того, как он себя чувствует, но Штоколов не понимал, что они произносят. Он пытался сфокусироваться, но не мог, всем сердцем и разумом он был еще там, на ледовой арене, где только что закончилась его спортивная жизнь…