— Я не уверен, как поступит моя сестра, — признался я. — Я не думаю, что она знает… но моя мачеха всегда заставляла нас соперничать. Между мной и ею не пропала любовь, и я думаю, что если мачеха не сможет меня убить, она захочет, чтобы Астрид в конце концов бросила мне вызов. Я уверен, что единственная причина, по которой я до сих пор дышу, это то, что отец поставил на меня защиту. Он ясно дал понять, что хочет, чтобы я сидел на его месте. Его не волнует моё законное право, но скандал, который это может вызвать…

— Я знаю, — прорычал Дариус. — Но мы поддержим тебя, даже если весь мир узнает, что ты сын смертной, не говоря уже о том, что ты бастард. Какая разница? Твоя сила исходит от твоего отца. Так что нахрен всех, кто насмехается над тем, что твоя кровь недостаточно чиста. Нет лучшего мужчины или женщины, чтобы занять место твоего отца после тебя, и если твоя мачеха думает, что сможет заменить тебя Астрид, то она, блядь, заблуждается.

— Чертовски верно, — согласился Калеб, глядя прямо мне в глаза.

— Я всегда думал, что твоя мама — стерва, — задумчиво добавил Сет.

По моему лицу разлилась теплая улыбка, и я крепче сжал руку Дариуса. Почему я всегда так боялся, что остальные узнают об этом? Я не должен была сомневаться в них. Я не должен был сомневаться в нем. Но Акруксы были хорошо известны своими убеждениями о чистоте крови. Дариус уже был помолвлен со своей троюродной сестрой, просто чтобы убедиться, что они сохранили чистоту своей линии. Могущественные. Драконы. Я думал, что это может означать, что он тоже придерживается предвзятых убеждений, но, возможно, это действительно означало, что он мог понять мою позицию лучше, чем кто-либо другой.

— Спасибо, — сказал я, оглядывая своих братьев, и мое сердце замирало от умиления, когда я видел в их глазах непоколебимую преданность и любовь.

Я смотрел между ними, гадая, кто из них раскроет свой секрет следующим, пока поток нашей магии продолжал проноситься между нами.

Дариус, казалось, хотел заговорить, но колебался, и Калеб вмешался, чтобы не дать ему высказать то, что его преследовало, прежде чем он был готов.

— Я чуть не убил девушку через несколько месяцев после Пробуждения, — сказал он, пожевав нижнюю губу. — Я позволил себе слишком мало магии, и мы пили… она была вся во мне, умоляла меня укусить ее, и я укусил. Но, наверное, я был слишком пьян, потому что я слишком сильно порвал ее кожу, и она начала кровоточить повсюду. Я тогда не знал, как исцелить кого-то магически, поэтому мне пришлось бежать к маме… — Он прочистил горло, прежде чем продолжить. — Она подоспела как раз вовремя. Спасла девочку, а потом расплатилась с ее семьей. Она подарила им огромное поместье на другом конце страны и все скрыла, чтобы не было скандала. Вот почему она заставила меня вернуться домой на время Затмения, на всякий случай… Но я бы больше так не поступил, — добавил он защищаясь. — Теперь я осторожен. Я знаю, что это никогда не повторится, но иногда мне все еще снится, как она лежит там, истекая кровью…

Сет сочувственно захныкал, и Дариус протянул свободную руку, чтобы похлопать его по плечу.

— Мы знаем, что ты не причинишь никому такой боли нарочно, — твердо сказал он.

— Я никогда не беспокоился о том, что ты причинишь мне боль, когда укусишь меня, — добавил Сет, по-волчьи ухмыляясь и разрывая напряжение, когда Калеб улыбнулся в ответ.

— Хорошо.

— Ксавьер проявился в Ордене Пегаса, — вздохнул Дариус, прежде чем Сет успел раскрыть свой секрет.

Мы все уставились на него на долгую минуту, шок лишил нас дара речи.

— Бляяяя, — сказал Калеб.

— Я поддерживаю, — согласился я.

Сет на самом деле завыл, а Дариус со стоном откинул голову назад.

— Я не знаю, что делать. Отец запер его в своей комнате, как гребаного пленника. Он не выпускает его, не позволяет ему присоединиться к стаду или вообще трансформироваться. И каждый раз, когда он теряет контроль над своей формой Ордена и превращается в чертова сиреневого пегаса, его… наказывают.

Последнее слово, казалось, застряло у него в горле, и у меня возникло ощущение, что это одна из тех вещей, которые ему не разрешалось говорить.

— Ты имеешь в виду, что Лайонел бьет его? — прорычал я, потому что мне чертовски надоело, что нам приходится притворяться, что мы не знаем об этом дерьме.

Дариус закрыл челюсть, но эмоции, которые я уловил от него, подтвердили это.

— Раньше он не обращал на Ксавьера особого внимания, но с тех пор, как он проявился…

— Черт, — сказал Калеб, хотя в этом не было необходимости.

— Мы разберемся с этим, — поклялся Сет. — Как-нибудь.

— Он скорее убьет его, чем мир узнает, кто он такой, — сказал Дариус, и его безнадежность сломала во мне что-то.

— Этого не случится, — прорычал я. — Я клянусь.

— Я тоже, — пообещал Калеб.

— Мы вчетвером можем сделать все, что угодно, если зададимся целью, — уверенно сказал Сет. — Мы — самая сильная стая, которую когда-либо видела Солярия. Самые могущественные альфы нашего поколения, связанные любовью и братством.

Тяжесть на плечах Дариуса, казалось, немного ослабла в ответ на это, и он вздохнул.

— Хорошо. Мы разберемся в этом вместе.

— Тогда давай, Сет, — призвал Калеб. — В чем твой секрет?