Со стороны послышался топот и бурное обсуждение двух знакомых мужских голосов и одного женского. Мы снова сели и оглянулись.

– Ну чего, живой? Нормально ты его уделал! Мы с ним побазарили, так что он теперь будет тише воды, ниже травы, – довольно тараторил Стас, а Толик с Лесей молчали. Я их плохо видел, но после слов Сашки догадывался, что Толик наверняка выглядел недовольным. – Короче, даже другие ребята вступились. Вот козлина, думал, что ему всё так просто с рук сойдёт. Давно уже надо было…

– Стасян, заканчивай уже, – подал голос Толик. – Ты как, бро? – это он мне.

– Да всё ок, не парьтесь.

– Спасибо, Кешик, что вступился, – смущённо произнесла Леся, и меня сковало замешательство. Я не знал, как реагировать и что говорить, поэтому просто «угукнул» и закусил губу. Ведь это не я заступился, а её брат, но, видимо, тот не стал ей говорить, что её «милый Кешик» кинулся на помощь ему, а не из-за того, что тот хмырь сказал что-то насчёт неё.

– Ребята! – неожиданно воскликнула Сашка, будто специально прерывая неловкий момент. – А давайте искупаемся?

– Что? – я повернулся к ней. – Сейчас? Темно же, да и вода холодная поди.

– Как кулаками махать, так смелый, а как в темноте купаться – посмотрите-ка на него, – засмеялся Стас, и повисшее напряжение в воздухе явно ослабло.

– Ну да, ну да, я тот ещё трус, – соглашаясь, кивнул я и, поднявшись, подал руку Сашке. Она ухватилась за неё, и я почувствовал на своих пальцах разодранную кожу. В памяти всплыл момент удара по зубам Владовадима. Встав, Сашка начала стягивать с себя сарафан под свист ребят, а после побежала в воду.

– Окей, я согласен! – крикнул Стас, снимая футболку и скидывая сланцы, и понёсся за ней. Мы с Толиком и Лесей постояли ещё с минуту, слушая всплески воды и визги «как же холодно, мать моя женщина», и я подумал, что, почему бы и нет? Откинул в сторону футболку, снял кроссы и, наплевав на замотанную ногу, попёрся к озеру.

Вода оказалась не такой уж и холодной, как ожидалось, но тело всё равно покрылось гусиной кожей, и мне уже не так сильно хотелось идти дальше. Однако меня толкнули сзади, и я упал, погружаясь сразу по горло. Отплёвываясь, обернулся: Толик и Леся заливисто хохотали, и я, наконец, снова почувствовал себя хорошо.

Мы купались впятером ещё долго, уже даже музыка перестала играть, а отдыхающие начали тушить костры и расходиться по палаткам. Я подсаживал на плечи Сашку, Толик – Лесю, и мы устраивали бои без правил: кто кого столкнёт. Стас был судьёй, и выигрывала постоянно Сашка, но мы все понимали, почему, поэтому никто не обижался.

Пару месяцев назад стало заметно невооружённым глазом, что Стас неровно дышит к Сане. В итоге я оказался меж двух огней: Леся пыталась сблизиться со мной, но мне она не была нужна, и Толику это не нравилось, а Сашка со мной и так близко общалась уже несколько лет как, что не нравилось уже Стасу. И как им объяснить, что меня вот эти шуры-муры вообще никак не волновали, я не знал, но надеялся, что пацаны всё-таки не прикончат меня в каком-нибудь из наших особых мест, ведь тогда даже мой труп никто не найдёт. Даже Сашка, да.

Наверное, Толику было ужасно сложно говорить Лесе, что я дрался из-за неё, но раз он сказал именно так, то Сашка оказалась права – он настолько не хотел выглядеть слабым в чьих-то глазах, тем более глазах сестры, что решил показать меня героем, хотя и знал, что Леся ещё больше заинтересуется мной. Я не должен был мешать ему в драке с Владовадимом, но сегодняшний день и самоконтроль – вещи несовместимые, и я даже почти смирился.

– Прости, что я влез, куда не стоило, – извинился я, покусывая свою губу, и она даже начала кровить. Мы уже лежали с Толиком в палатке и периодически отбивались от противных комаров.

– Да забей, бро. Я понимаю, ты просто не мог поступить иначе, – лениво ответил Толик, копаясь в телефоне.

– Понимаешь? – думал, он будет злиться на меня, и не ожидал такого ответа.

– Ну да, – усмехнулся тот. – Я удивился, что это был именно ты, но не удивился, что кто-то ещё решил вмазать этому утырку.

Он посильнее натянул на себя одеяло, и мои ноги оголились. Я поджал их, пряча в тепло.

– В смысле, постой. Почему удивился?

– Ну ты весь такой пацифист у нас и гринпис, или чё там. Короче, и мухи не обидишь, казалось, а тут…

Мне не хотелось признаваться, что на моих плечах уже висит бремя в виде смерти мухи – она упала в стаканчик минералки, и я не стал ей помогать выбираться, как делал раньше с любой букашкой. Я ассоциировал её с собой – неужели, если мне никто не станет помогать, то я тоже погибну? В этом и есть мой страх принимать важные решения? Такой бред… Но она погибла, и мой страх не исчез.

– Не знаю, это как-то вышло само собой, – я пожал плечами и перевернул подушку на другую сторону, потому что тут она уже стала мокрой из-за влажных волос.