С Таней мы болтали обо всём на свете. Мы обсуждали буддизм и метафизику жизни, обменивались размышлениями и приводили друг другу примеры, подтверждающие правильность наших мыслей. Во многом наши взгляды совпадали, так что делиться опытом духовных переживаний было интересно и приятно. Находясь в гостях у подруги, я чувствовала материнскую заботу. Забота эта, конечно, в первую очередь, была направлена на сына, но все же распространялась и на меня тоже. Мы играли в настольные игры и города, все вместе чаевничали и коллективно решали, что приготовить на ужин. Таня с сыном приняли меня в свой близкий круг. Я, казалось, была связана с ними невидимыми узами, которые как кокон окутывали всех нас своей прозрачной теплой пеленой. Внутри этого кокона было уютно и комфортно, находясь в нем, я чувствовала себя надежно защищенной от всех жизненных невзгод и неурядиц. Возможность пожить в семье Тани стала для меня настоящим подарком и полноценной терапией, оказавшей мощное целительное воздействие на мою душу.

***

В Москву я возвращалась другим человеком. В Элисте я как будто получила благословения – но не от тибетских монахов из храма, а от моих друзей, которые словно рассеяли своим светом всю те беспроглядную тьму внутри меня, что я привезла с собою в их город. Они не вдохновляли, не мотивировали, а всего лишь были рядом, присутствовали в моей жизни, не боясь об меня испачкаться. Этим самым они подарили мне какой-то совершенно новый импульс к жизни, вместе с которым в моей жизни появилось место энергии, гармонии, мотивации и вдохновению. Мне хотелось дышать полной грудью, жить, творить и радоваться каждому мгновению. Я больше не боялась будущего, я готова была принимать действительность такой, какая она есть. Мне уже не нужно было спорить с жизнью и кому-то что-то доказывать. Я была рада снова довериться мирозданию, оставить бесконечные сомнения и переживания позади.

По пути домой я получила телефонный звонок от потенциального работодателя. Кто-то из бывших коллег отреагировал на мой призыв о помощи в социальных сетях и дал мой номер продюсеру одной из программ. Поначалу я обрадовалась, но, узнав, что звонят с «НТВ», немного расстроилась. Скандальные шоу этого канала вызывали у меня отвращение. Я мечтала о тихой гавани, месте, где мне будет комфортно и спокойно. Копаться в чужом нижнем белье и заниматься «скандалами, интригами, расследованиями» я не желала. И всё же на собеседование я решила сходить. Кто знает, какой поворот судьбы меня ждет дальше? Возможно, где-нибудь в коридорах эфирной студии я встречу кого-то из знакомых и появятся другие варианты… В любом случае, я решила не торопиться с принятием решения и действовать по обстоятельствам.

На следующий день я появилась на пороге одного из нтв-шных продакшенов. Работники пера и топора сновали туда-сюда с важным и озабоченным видом, и вся эта суета и напряжение, витавшее в воздухе, показались мне какими-то смешными и нелепыми. Шеф-редактором ток-шоу, куда набирали корреспондентов, оказался знакомый мне Армен Азарян. С ним мы раньше работали на одной из студий кабельного ТВ. В первые же минуты он заявил мне, что работа здесь – сплошной кошмар. «Но к этому можно привыкнуть, на самом деле» – уточнил он.

«Вот представь, что мальчик писает и какает из одной дырочки, и вот в эту дырочку тебе нужно залезть с головой» – разъяснил он на примере суть должностных обязанностей.

Услышав это, мне захотелось просто развернуться и уйти, но им импульс был остановлен голосом разума: «Тебе же нужна работа! И так столько времени без денег сидишь!».

Позже я встретила еще одного бывшего коллегу, который рассказал, как приходится спаивать потенциальных героев программы, незаметно забирая у них паспорт во время «дружеских» посиделок на кухне за разговорами по душам. С документом на руках манипулировать несчастным куда проще, дожать его и заставить на всю страну поведать о личной драме не составляет большого труда.

Приближалось время записи очередного эфира и меня повели в гримерки, смотреть на рабочий процесс. Продюсер объяснила: задача сотрудников – следить за тем, чтобы антагонисты не пересекались, и эмоционально накручивать героев, так чтобы перед камерой они быстро сцепились друг с другом, переведя общение в бесконечные обвинения, ор, ругательства и – лучше всего – в драку.

Я знала, что закулисье подобных шоу – сущий ад и вариться в этом общем котле, пусть и за деньги, мне совсем не хотелось. Я ждала чуда, ждала, что мне позвонят из другой редакции и предложат писать о том, что мне интересно, предложат заниматься тем, что мне нравиться и к чему лежит душа. И чудо произошло. В тот же день мне позвонили с телеканала «Культура» и пригласили на собеседование. Я не могла поверить своей удаче и не спешила радоваться раньше времени.

Честно признаться, канал «Культура» я всегда считала слишком консервативным и никогда не рассматривала его как идеальное место работы для себя. Но перспектива оказаться там все же казалось мне заманчивой. Писать о выставках, спектаклях, концертах и премьерах меня бы вполне устроило. Конечно, я боялась не оправдать высоких ожиданий академических умов, которыми, по моим представлениям, должна была быть заполнена редакция, но все же смеяла надеяться, что шанс найти с ними общий язык у меня есть.

Собеседование на «Культуре» представлялось чем-то страшным, чем-то похуже даже вступительных экзаменов в институт. Я представляла, что в редакции мне устроят допрос с пристрастием и в случае, если я замешкаюсь, пытаясь дать ответ на вопрос «чем отличаются Мане и Моне», тут же вынесут приговор «невежда» и без лишних разбирательств влепят печать с огромной черной меткой прямо в трудовую книжку.

Реальность оказалась довольно далека от моих представлений. Да, обстановка внутри редакции действительно была на удивление спокойной и интеллигентной, но персонажей из «Служебного романа» наподобие Мымры и Новосельцева я не заметила. Я ожидала увидеть людей в очках в роговой оправе, надменно окидывающих меня ученым взглядом, а встретила открытых доброжелательных сотрудников, с которыми было приятно иметь дело.