Шрифт:
В глазах темнеет. Не сразу получается сфокусировать на Чарушине взгляд. А он еще и подходит ближе. Нависает, как раньше. Понять не могу, то ли его злость, то ли просто близость заставляют меня задрожать. Замираю неподвижно и стараюсь контролировать дыхание. Такое ощущение, что если оно хоть на миг собьется, я взорвусь.
– Я не верю тебе, – резко высекает Артем.
Я моргаю и просто продолжаю дышать.
– Ты не можешь его любить, – продолжает Чарушин. – Ты не можешь никого любить.
Боль внизу живота вдруг становится острее. Мне приходится закусить губы, прежде чем сделать очередной вдох и тихо спросить:
– Никого?
– Никого, кроме меня.
Это нахальное и самоуверенное заявление вызывает у меня остановку сердца. Глаза заволакивает слезами, и они проливаются. Я пропускаю вдох и в следующую секунду теряю равновесие.
Боль пытается меня удержать, темнота наползает рывками, но баланс вернуть не получается. Кто-то раскачал Землю. Она кружится с безумной скоростью. И я падаю. Чувствуя, как Чарушин подхватывает, совершаю последнее усилие приподнять веки.
Хочу посмотреть на него, прежде чем умру.
– Лиза…
Вижу его и улыбаюсь. Пока полностью не проваливаюсь в темноту.
Глава 17
Не бойся, Дикарка.
Когда Лиза плывет, я, дебил, секунды три принимаю эту реакцию на свой счет. Едва успеваю поймать, когда она, сражая меня напоследок ошеломительной улыбкой, отключается. Сердце, полторы недели дающее сбои, с такой силой срывается и принимается молотить грудину, что кажется, еще удар, и ребра будут пройдены.
Что за на хрен?
– Богданова… Дикарка, ты чего?.. – пытаюсь привести ее в чувства, но по правде какие-либо навыки теряю.
Тело разбивает не просто волнение. Едва касаюсь Лизиной щеки, острой дробью разлетается тревога.
Она горит.
И на этот раз в самом реальном физическом смысле.
Подхватываю на руки, протяжно стонет. Лицо искажается болью.
– Чар… Чарушин… Артем…
Имя мое с какой-то особой мольбой шепчет. И я, блядь, задыхаюсь. Грудь словно тысячей мелких горячих осколков решетит.
– Что болит? – голос режет скрипучей хрипотой. Но я, черт возьми, даже не пытаюсь скрывать, что меня бомбит. – Богданова? – выдаю громче. Она не реагирует. – Блядь…
Конец ознакомительного фрагмента.